Виталий Войтов - Морские робинзоны

Широко известны имена таких одиночных мореплавателей, как Слокам, Бомбар, Чичестер… Однако этими славными именами далеко не исчерпывается перечень морских робинзонов.

История мореплавания насчитывает более двухсот мореплавателей-одиночек. О некоторых из них будет рассказано на страницах этой книги.

Робинзон Крузо попал на необитаемый остров вследствие трагической случайности — кораблекрушения; а морские робинзоны совершенно добровольно обрекали себя на одиночество, отправляясь в дерзкие и отважные океанические плавания.

Робинзон Крузо не один день затратил на знакомство с островом, а одиночному мореплавателю вряд ли потребуется много времени, чтобы вдоль и поперек облазить свой парусник, чтобы потом по слуху определить, как скрипит каждая палубная доска его «ореховой скорлупки» длиною в несколько метров. Ему рукой подать до борта, за которым плещется необъятный океан, а над его головой распростерлось небо. Порой мореплавателю кажется, что он совсем один в бесконечной Вселенной.

Различны маршруты смельчаков-одиночек. Одни прокладывали свой путь в бурных сороковых широтах южного полушария, чтобы обогнуть земной шар за кратчайший срок. Другие не спеша плыли от острова к острову в благодатной пассатной зоне.

Различны по конструкции и парусники, на которых мореплаватели совершали дальние трансокеанские рейсы. Рыбаки Атлантического побережья Северной Америки отправлялись в одиночку через океан на самодельных дори. Яхтсмены-одиночки, состязающиеся в гонке по маршруту Плимут — Нью-Йорк в последнее время предпочитают тримараны.

Что заставляло этих людей предпринимать рискованные путешествия? Что хотели доказать они своими плаваниями? Какие цели они преследовали?

Гуманны и глубоко научны цели тех мореплавателей, которые намеренно ставили себя в условия людей, потерпевших кораблекрушения, — оказывались за бортом по своей воле. Они рисковали жизнью ради спасения сотен людей, погибающих в море.

Капитан резиновой надувной лодки «Еретик» французский врач Ален Бомбар, пересекший Атлантический океан, своим примером показал, что, «если человек, потерпевший кораблекрушение, будет упорно бороться за свою жизнь, не терять мужества, он может долго продержаться в океане».

Среди людей, рисковавших своим здоровьем, а иногда и жизнью ради спасения других, нашлось место и для врача из Либерии Ханнеса Линдемана, который вслед за Бомбаром намеренно поставил себя в положение потерпевшего кораблекрушение. Дважды (в 1955 и 1956 годах) пересек он Атлантический океан. Один в лодке, он многие недели плыл, не принимая чьей-либо помощи. Он ставил своей задачей «изучение физиологических трудностей и стихийных опасностей, угрожающих человеку в подобной обстановке, а также телесных и психических последствий столь неестественного для человека образа жизни».

Известный плотоводец американец Уильям Уиллис, совершивший два беспримерных в истории мореплавания одиночных рейса в Тихом океане, в 1954 и 1963-1964 годах, говорил: «Для чего я построил плот и плыву все дальше в глубь Тихого океана, в тех его просторах, где редко проходят корабли. Это не прихоть и не просто приключение… Пусть мое путешествие будет испытанием духа и поможет тем, кто терпит кораблекрушение в открытом море».

Человек по природе своей любопытен и любознателен, и эти его свойства сыграли немалую роль в открытии мира. Во все века и эпохи человек задавал себе вопрос: «А что же там, за горизонтом?»

Рассказывая о своей поездке в США осенью 1969 года, наш космонавт и ученый Константин Петрович Феоктистов говорил: «Человек хочет проникнуть в новые, ранее неведомые ему бесконечно далекие сферы. Его влечет жажда поиска, потребность знать. Вот что двигало Юрием Гагариным, двигает всеми советскими космонавтами, учеными, инженерами, которые видят в исследовании космоса одну из важнейших задач научно-технического прогресса. Я убежден, что, готовясь к плаванию на своих каравеллах, Христофор Колумб в какой-то степени втирал очки королю и королеве, когда говорил о заокеанских сокровищах… Он просто искал и хотел найти нечто новое.

Любознательность, любопытство были и остаются одним важнейших рычагов человеческого прогресса. Вот что я говорил американским коллегам, и, как мне показалось, многие из них тоже думают так…»

Многих мореплавателей-одиночек влекло любопытство и любознательность. Шестнадцатилетний Робин Ли Грэхем отправился в кругосветный рейс, чтобы увидеть мир, увидеть самые глухие уголки нашей планеты. Вероятно, еще целую сотню одиночных мореплавателей можно отнести к разряду любопытствующих путешественников.

«По чести говоря, меня влекло любопытство узнать, что, как и почему, но не с чужих слов, а самой». Эти слова принадлежат Энн Девисон — первой женщине, пересекшей Атлантику на одиночной яхте.

Любопытство и любознательность и, если хотите, неутомимая жажда поиска останутся побуждающими мотивами, которые будут звать в одиночное океанское плавание под парусом и в двадцать первом, и в двадцать втором веках…

Кроме любознательности и жажды поиска многие из мореплавателей-одиночек совершали свои рискованные предприятия попросту из любви к морской романтике, из любви к соленому ветру, наполнявшему парус его суденышка.

«…Полного счастья я не могу испытать на суше, я непрестанно думаю о крепком запахе дегтя, о резком морском ветре», — говорил французский мореплаватель-одиночка Ален Жербо.

Романтиками и людьми соленого ветра были и один из родоначальников племени морских робинзонов — Джошуа Слокам, и наш современник Леонид Телига, и многие-многие другие капитаны «ореховых скорлупок». Для этих морских волков высшим наслаждением было плыть навстречу зорям в необъятных океанских просторах. Именно они остались последними приверженцами гордого белого паруса в век танкеров и атомоходов.

Это они утверждают:

Некоторые из мореплавателей-одиночек уходили в океанские плавания, надеясь обрести там полную свободу, освободиться от пут мелочного и лживого цивилизованного западного мира.

Французский студент-лингвист Рене Лекомб стал солдатом, когда в начале 50-х годов велись боевые действия в душных джунглях Индокитая. «Вы — носители европейской цивилизации», — твердили Рене и другим солдатам офицеры экспедиционного корпуса. Немного потребовалось времени Лекомбу, чтобы разобраться в истинном положении вещей. Участвовать в бессмысленной и жестокой бойне стало для него мучительно. И когда его раненого подобрали санитары, он наряду с острой телесной болью чувствовал и душевное облегчение: «Теперь воина для меня окончена!»