Мерлин Шелдрейк - Запутанная жизнь. Как грибы меняют мир, наше сознание и наше будущее

На первый взгляд, третье условие кажется определяющим. Вырабатывающие псилоцибин грибы, возможно, влияют на человеческое поведение, но, в отличие от кордицепса однобокого, внутри наших тел не живут. Более того, рассуждения Маккенны сложно согласовать с тем, что в истории псилоцибина люди появились одними из последних. Псилоцибин вырабатывался грибами за десятки миллионов лет до появления человечества. Последняя и наиболее точная оценка относит появление первых «магических» грибов к периоду около 75 миллионов лет назад. Более 95 % эволюционной истории псилоцибиновые грибы провели на планете, где не было ни одного человека, и у них все было просто замечательно. Если грибы что-то и выигрывают от нашего измененного душевного состояния, то длится это не так уж и долго.

Так какое же все-таки преимущество давал псилоцибин грибам, у которых в процессе эволюции возникла способность его вырабатывать? Зачем им вообще было создавать его? Над этим вопросом ломают голову уже не одно десятилетие как микологи, так и энтузиасты-любители. Вполне возможно, что до появления людей псилоцибин не играл какой-то особенной роли в жизни вырабатывавших его грибов. В грибах и растениях есть множество соединений, накапливающихся в тихих биохимических заводях и играющих незначительную роль в их жизни; это всего лишь побочные продукты метаболизма. Иногда эти второстепенные соединения сталкиваются с животным, которое привлекают, сбивают с толку или убивают; с этого момента эти соединения начинают приносить пользу грибу и тогда превращаются в рычаг эволюции. Но иногда они никакой особенной функции не выполняют, только создают вариации на биохимическую тему, которые когда-нибудь, возможно, окажутся полезными. А может, и нет.

Две работы, опубликованные в 2018 году, предполагают, что псилоцибин действительно обеспечивал некую фору псилоцибиновым грибам. Анализ ДНК одного из таких видов доказывает, что способность вырабатывать псилоцибин появлялась в процессе эволюции не единожды. Еще интересней такое открытие: кластер генов, необходимый для производства псилоцибина, за свою историю несколько раз мигрировал путем горизонтального переноса генов между грибными династиями. Мы уже убедились, что горизонтальный перенос обеспечивает передачу генов и закодированных в них свойств без полового общения и производства потомства. Это повседневное явление у бактерий – так сопротивляемость антибиотикам быстро распространяется по всей бактериальной популяции. Однако среди выращивающих плодовые тела грибов это редкость. Еще реже сложный кластер генов в нетронутом виде переходит от одного вида к другому. То, что кластер «псилоцибиновых» генов оставался целым, переходя от вида к виду, позволяет предположить, что он обеспечивал значительное преимущество любому грибу, в котором проявлялся. Если бы это было не так, это свойство очень быстро исчезло бы.

Но в чем же могло состоять это преимущество? Кластер «псилоцибиновых» генов переходил между видами гриба с похожим образом жизни – обитавшими в гниющей древесине и помете животных. В такой среде обитают многочисленные насекомые, которые «поедают грибы или соперничают» с ними. Все они должны быть чувствительны к сильному действию псилоцибина. Вполне возможно, что эволюционная ценность псилоцибина заключалась в его способности влиять на поведение животных. Но как, до конца не ясно. У грибов и насекомых очень длинная и запутанная историю. Некоторые грибы, такие как кордицепс и массоспора, насекомых убивают. Другие с ними сотрудничают в течение протяженных периодов эволюции, например грибы, живущие с муравьями-листорезами и термитами.

И в первом, и в других случаях грибы используют химические вещества для изменения поведения насекомых. Массоспора заходит настолько далеко, что использует для этого псилоцибин. Какова же эволюционная цель этого вещества? Мнения разделились. Отслеживать воздействие псилоцибина на организмы, которые его поглощают, непросто, даже когда подопытными являются люди, которые по крайней мере могут попытаться рассказать о своих впечатлениях и заполнить психометрические опросники. А каковы шансы выяснить, что делает псилоцибин с сознанием и разумом насекомого? Исследования с участием животных крайне редки, что также усложняет дело.

Мог ли псилоцибин отпугивать насекомых-вредителей от производивших его грибов, сбивая их с толку? Если это так, то он, видимо, не слишком эффективен. Существуют виды комаров и мух, которые регулярно селятся внутри псилоцибиновых грибов. Улитки и слизняки пожирают их без каких-либо вредных для себя последствий. Не раз наблюдали, как муравьи-листорезы активно разыскивают определенные виды грибов для еды и уносят их целиком в муравейник. Все эти открытия заставляют некоторых исследователей предположить, что псилоцибин не только не был отпугивающим веществом, но, наоборот, служил приманкой, каким-то образом настраивая насекомых в пользу гриба.

Истина, вероятно, где-то посередине. Псилоцибиновые грибы, ядовитые для одних существ, могли служить вполне съедобной пищей для тех, что смогли стать устойчивыми к грибным токсинам. Некоторые виды мух, например, невосприимчивы к яду бледной поганки и, соответственно, обладают практически исключительными правами на нее. Могли ли насекомые, устойчивые к псилоцибину, помочь грибу распространять споры? Защищать его от других вредителей? Нам остается только гадать.

Мы, может, и не знаем, как псилоцибин служил грибным интересам в первые несколько миллионов лет своего существования. Но с нашей выигрышной позиции понятно, что взаимодействие человеческого разума и псилоцибина изменило эволюционную судьбу тех грибов, что его вырабатывают. Псилоцибиновые грибы легко устанавливают контакт с людьми. Псилоцибин не только не действует отпугивающе – чтобы случилась передозировка и отравление, человеку пришлось бы съесть в тысячу раз больше грибов, чем необходимо для обычного «путешествия в страну грез». Нет, он заставляет людей выискивать грибы, переносить их с места на место и искать способы искусственно выращивать их. Так, мы уже давно помогаем распространять их споры, достаточно легкие, чтобы ветер отнес их на большое расстояние, и достаточно обильные: единственный гриб, если оставить его на любой поверхности всего на несколько часов, выбросит столько спор, что вокруг него образуется пятно густого черного цвета. Столкнувшись с новым животным, химическое вещество, которое когда-то, вероятно, служило, чтобы сбивать с толку и отпугивать вредителей, за несколько быстрых ходов превратилось в эффективную приманку. «Магические» грибы превратились из золушек в звезд международного уровня всего за несколько десятилетий XX века, и это один из самых драматических эпизодов в долгой истории взаимоотношений человека и грибов.