Мерлин Шелдрейк - Запутанная жизнь. Как грибы меняют мир, наше сознание и наше будущее

Иногда мы подражаем окружающему миру бессознательно. Владельцы собак по всему свету похожи на своих питомцев; биологи часто неосознанно имитируют поведение изучаемого объекта. С тех пор как Франк придумал термин «симбиоз» в конце XIX века, ученые, изучающие отношения между организмами, постепенно пришли к выводу о целесообразности образования самых необычных междисциплинарных видов сотрудничества. Как пояснил мне Сапп, именно нежелание решительно и дерзко перешагнуть через границы между дисциплинами способствовало тому, что симбиотические отношения игнорировались большую часть XX века. По мере того как области знания становились все более узкими, все глубже становились пропасти между науками, такими как генетика и эмбриология, ботаника и зоология, микробиология и физиология.

Симбиотические отношения нарушают границы различных видов, объединяя их; изучение взаимодействий в симбиозе неизбежно нарушает границы разных дисциплин, также объединяя их. Сегодня ничего не изменилось. «Совместное использование ресурсов ради общего блага: общение между представителями разных дисциплин углубляет понимание видов микоризного симбиоза…» – так начинался отчет Международной конференции по микоризной биологии в 2018 году. Изучение микоризных грибов требует академического симбиоза микологов и ботаников. Изучение бактерий, живущих в гифах грибов, нуждается в симбиотическом взаимодействии микологов и бактериологов.

Когда я исследую грибы, больше всего мое поведение похоже на поведение предмета моего исследования: я быстро вступаю в традиционный мутуализм, основанный на обмене услугами и данными. В Панаме я вел себя как растущая фронтальная часть микоризного мицелия – целыми днями ходил по локти измазанный в красном грунте. Я с тревогой переправлял большие холодильные установки с образцами в другие страны, проводя их через таможни, контрольное рентгеновское просвечивание и собак – поисковиков наркотиков и оружия. В Германии я сидел над микроскопами, в Швеции ломал голову над липидными профилями грибов, а в Англии выделял и секвенировал грибные ДНК. Я отсылал гигабайты информации, исторгнутой компьютерами в Кембридже, для обработки и анализа в Швецию, откуда эти данные пересылались дальше, к коллегам в Соединенных Штатах и Бельгии. Если бы мои передвижения оставляли след, то получилась бы сложная сеть, отражающая двусторонний обмен информацией и ресурсами. Подобно растениям, мои коллеги в Швеции и Германии благодаря связи со мной получали доступ к бóльшему объему почвы. Сами они не могли отправиться в тропики – я служил для них связующим звеном. В обмен, как гриб, я получал доступ к фондам и технологиям, которые в противном случае были бы для меня недостижимы. Мои коллеги в Панаме извлекали пользу из грантов и профессиональных знаний моих коллег в Англии. И аналогичным образом мои коллеги в Англии выигрывали от грантов и знаний моих панамских сотрудников. Для изучения гибкой грибной сети мне пришлось создать не менее гибкую виртуальную сеть. Это бесконечно повторяющаяся тема: начните рассматривать сеть, и она начнет рассматривать вас.

«Опьянение, – пишет французский теоретик Жиль Делёз, – это буйное торжество растения внутри нас». Это не менее торжествующий взрыв гриба внутри нас. Может ли алкогольный дурман помочь нам заново отыскать части себя в мире грибов? Существуют ли пути к познанию сути грибов через ослабление нашей приверженности человеческой сути? Или к нахождению в ней чего-то еще – иного, грибного? Это нечто может быть крошкой, атомом, оставшимися со времен, когда мы были связаны с грибами большим родством. Или, возможно, чем-то, что мы узнали в процессе нашей долгой и запутанной истории, общей с этими удивительными существами.

Около 10 миллионов лет назад фермент, используемый нашим организмом для разложения алкоголя, известный как алкогольдегидрогеназа, или АДГ4, подвергся одиночной мутации, сделавшей его в 40 раз эффективнее. Мутация произошла в организме последнего общего с гориллами, шимпанзе и бонобо предка. Без модифицированного АДГ4 даже малые дозы алкоголя являются ядом. С модифицированным ферментом АДГ4 наш организм может совершенно безопасно потреблять алкоголь и использовать его как источник энергии. Задолго до того, как наши предки стали человеческими существами, и задолго до того, как мы придумали истории о духовной и культурной сути алкоголя, а также стали использовать дрожжевые культуры, чтобы его производить, мы выработали фермент, чтобы все это переварить и ощутить.

Почему способность расщеплять алкоголь возникла за столько миллионов лет до того, как люди разработали технологии ферментации? Исследователи указывают на то, что усовершенствование АДГ4 произошло, когда наши предки-приматы все меньше времени проводили на деревьях и постепенно приспосабливались к жизни на земле. Умение переваривать алкоголь, как они предполагают, сыграло решающую роль в способности приматов выжить внизу, на лесной подстилке. В их рационе появились новые составляющие: перезрелые ферментированные фрукты, упавшие с деревьев.

Мутация фермента АДГ4 говорит в пользу гипотезы «пьяной обезьяны», предложенной биологом Робертом Дадли для объяснения любви людей к алкоголю. С его точки зрения, нас прельщает это зелье, потому что к нему пристрастились наши предки. Запах спирта, производимый дрожжевыми грибами, был надежным способом найти спелые фрукты, гниющие на земле. И наша тяга к крепким напиткам, и целый пантеон богов и богинь, руководящих ферментацией и покровительствующих интоксикации, остались от значительно более древнего увлечения.

Приматы – не единственные животные, которых привлекает алкоголь. Малазийские тупайи обыкновенные – маленькие млекопитающие с пушистым хвостом – забираются в цветочные бутоны пальмы Бертрама и выпивают ферментированный нектар в таком количестве, какого хватило бы, чтобы довести до опьянения человека. Шлейф алкогольных паров, испускаемых дрожжевыми грибами, привлекает тупай к цветкам пальмы. Опыление пальмы Бертрама зависит от тупай, и потому их бутоны превратились в процессе эволюции в высокотехнологичные сосуды для ферментации – естественные сооружения, где селятся дрожжевые грибы, способствующие настолько быстрому брожению, что нектар пенится и пузырится. Тупайи в свою очередь выработали замечательную способность нейтрализовать и усваивать алкоголь без каких-либо видимых негативных признаков опьянения.

Мутация АДГ4 помогала нашим предкам приматам извлекать энергию из алкоголя. Если немного видоизменить первоначальную формулировку гипотезы «пьяной обезьяны», выходит, что люди продолжают искать способы извлечения энергии из алкоголя, хотя сейчас чаще сжигают его в виде биотоплива в двигателях внутреннего сгорания, а не в собственном организме. Миллиарды галлонов этанолового биотоплива каждый год производятся из кукурузы в Соединенных Штатах и из сахарного тростника в Бразилии. В США под выращивание кукурузы отведена территория, превышающая площадь Англии. И эта кукуруза затем перерабатывается и скармливается дрожжевым грибам. Скорость, с которой луга превращаются в поля под посевы зерновых для получения биотоплива, сравнима с вырубкой лесов, если мы говорим о процентном соотношении площадей. И этот процесс идет в Бразилии, Малайзии и Индонезии. У биотопливного бума далекоидущие экологические последствия. Требуются огромные правительственные субсидии; превращение лугов в пахотные земли под зерновые является причиной выброса большого количества углеродных соединений в атмосферу; громадное количество удобрений попадает в источники и реки, и по вине химикатов в Мексиканском заливе возникла мертвая зона. Так дрожжевые грибы (и алкоголь, который они производят) участвуют в сельскохозяйственной трансформации человечества.