Бина Венкатараман - Оптимизм, который убивает. Большое исследование человеческой опрометчивости

Например, в Сенегале Суарес и его команда играли с жителями острова, где люди часто погибают от предсказуемых штормов. Игроки вытягивали карты, которые описывали ситуацию: например, прогнозируется сильный шторм. Затем игроки выбирали карточки действий, например, отправить своих детей к бабушкам и дедушкам или поискать хорошее укрытие. Затем они видели, какой был результат и как он сработал для них, учитывая принятые ими решения. Повторение игры давало понять, что шторм не всегда вызывает хаос, и когда он обрушивается, многие последствия можно предвидеть.

В другой игре с работниками по оказанию помощи в чрезвычайных ситуациях Суарес пытается продемонстрировать, что в преддверии зловещего прогноза лучше заранее распределять в регион поставки помощи, чем ждать, что произойдет дальше. Игра начинается с горстки сушеных бобов. Бобы можно использовать для оплаты прогнозов или распределения поставок до или после экстремальных погодных явлений. Игроки принимают решения, а затем бросают кубики, которые показывают, произошло ли наводнение.

В игре стоимость бобов с мерами предосторожности намного меньше стоимости бобов реагирования на бедствие. Это отражает ситуацию в реальном мире, где стоимость реагирования, когда мосты разрушены, а дороги непроходимы, намного превосходят инвестиции в предварительную подготовку.

По своему опыту работы с организациями гуманитарной помощи Суарес обнаружил, что группы боятся действовать напрасно, тратить время и деньги на меры предосторожности, опираясь на научный прогноз. Ведь есть вероятность, что тяжелое наводнение или голод все-таки обойдут их стороной. И все же иногда бедствия происходят. Игры подтверждают, что оценить последствия решения можно еще до его принятия, хотя обычно человеку трудно проникнуться ими достаточно глубоко. Игры Суареса помогают людям прорваться через эту неопределенность, увидеть и почувствовать, что может произойти.

Суарес считает, что игры помогают сообществам понять и ощутить некоторые из последствий стихийных бедствий, с которыми большинство из них никогда не сталкивалось. В пределах игры вы можете смоделировать ситуацию и узнать, какую роль играют в гуманитарном кризисе небольшие решения вроде вложения средств в прогнозы и страхование или высаживания деревьев, защищающих бассейны рек от разлива. Иногда игры могут помочь людям сделать разумный выбор ради будущего.

Питер Перла, математик и аналитик-исследователь, который провел большую часть своей карьеры в Научно-исследовательском центре анализа военно-морских проблем, широко известен как ведущий эксперт по военным играм. Веками к ним прибегали для моделирования проблем, возникающих в войнах и на полях сражений. История военных игр насчитывает тысячи лет, начиная с игры с камнями, разработанной китайским стратегом Сунь Цзы, заканчивая индийской настольной игрой Чатуранга – прародительницей современных шахмат. Эти древние игры, которые также вдохновляли романиста Г. Дж. Уэллса играть с игрушечными солдатиками, имитировали положение солдат на поле битвы. С тех пор военные игры развивалась, чтобы охватить вопросы стратегии и поместить людей из военного руководства в ситуации, которые могут возникнуть с противниками и союзниками.

Перла объяснил мне, что игры могут создавать эмоциональное и психологическое давление, вынуждая людей принимать решения. Такие чувства обычно отсутствуют в интеллектуальных упражнениях на предвидение будущего, в том числе в сценарном планировании. Это дает играм преимущество оказывать более глубокое и продолжительное воздействие на восприятие людьми потенциальных угроз и возможностей. В процессе игры мы не просто думаем, но и чувствуем.

Перла утверждает, что игры занимают самостоятельную нишу между вымыслом и реальностью. Они открывают людям возможность преодолеть свое недоверие к определенным сценариям будущего. В рамках игры человек видит сценарий, будто он разыгрывается в фильме или книге. Поскольку игра не претендует на реальность, человек не начинает сомневаться в ее правдоподобности.Тем не менее, в отличие от просмотра фильма или чтения романа, играющий человек не остается пассивным наблюдателем истории: он становится ее активным участником и должен принимать реальные решения в этом вымышленном мире. Игрок также имеет дело с последствиями своего выбора, включающими обратную реакцию других игроков, разногласия или катастрофы.

Военная игра, в которую играл президент Клинтон в 1998 году после прочтения романа Ричарда Престона «Явление кобры» (The Cobra Event), была посвящена потенциальной опасности проникновения биологического оружия в американское общество. Белый дом был вовлечен в игру, посольку президенту было любопытно, насколько опасным может быть биологический терроризм. В течение месяца он созывал специальное заседание правительства по вопросу биотерроризма, и в конечном счете попросил у Конгресса добавить 294 миллиона долларов в контртеррористический бюджет.

История создания военных стратегических игр и методов подготовки к войне уходит корнями в далекое прошлое. Например, серия военных игр для морских офицеров 1920-х и 1930-х годов помогла предвидеть многие аспекты противостояния США с японцами во Второй мировой войне. Военно-морское училище провело более трехсот игр между двумя мировыми войнами, более ста из которых были посвящены стратегическим вопросам, связанным с войной с Японией. Как указали Стивен Сломан и Филип Фернбах, атака на Перл-Харбор, хотя и произошла неожиданно, на самом деле была предсказуема, и к тому времени уже большая часть американской общественности ожидала войны с Японией. В 1941 году президент Франклин Делано Рузвельт перенес Тихоокеанский военно-морской флот со своей базы в Сан-Диего на Гавайи в качестве прямого ответа на агрессию Японии. Правда, ни одна игра не предвосхитила появление пилотов-камикадзе. Риски, возникающие в военно-морских играх, помогали рассмотреть сценарии войны и разработать план наступательной кампании в Тихом океане. Один лейтенант-коммандер признался, что военные игры помогли флоту понять, как будут вестись будущие войны.

В жаркий летний день 2017 года я отправилась в Пентагон, чтобы встретиться с Адамом Фростом и Маргарет МакКаун – экспертами правительства США, которые проводят современные военные игры. Команда Министерства обороны по военным играм появилась сразу после Второй мировой войны и теперь отчитывается непосредственно председателю объединенного комитета начальников штабов – высшему должностному лицу вооруженных сил США. Фрост и МакКаун рассказали мне об играх, которые они разрабатывают для военных командиров, высокопоставленных чиновников Белого дома, федеральных агентств и иностранных союзников. Многие из игр засекречены, но некоторые их аспекты можно описать здесь.