Стивен Пинкер - Просвещение продолжается. В защиту разума, науки, гуманизма и прогресса

Так что забудьте про арифметическую прогрессию: за прошедший век урожайность зерна на гектар шла резко вверх, тогда как реальные цены на него резко падали. Уму непостижимо, как много мы сэкономили. Если бы сегодняшние объемы продовольствия нам приходилось выращивать по технологиям эпохи до изобретения азотных удобрений, дополнительно распахана была бы территория размером с Россию [189] Morton 2015, p. 204. . В 1901 году в США на среднее часовое жалованье можно было купить меньше трех литров молока; век спустя за час уже можно заработать на пятнадцать литров. Количество прочих продуктов питания, которое можно купить на часовое жалованье, также выросло во много раз: с полукилограмма сливочного масла до почти двух с половиной килограммов, с дюжины яиц до двенадцати дюжин, с килограмма свиной вырезки до почти двух с половиной килограммов и с четырех килограммов муки до двадцати двух [190] Roser 2016e, 2016u. .

В 1950-х и 1960-х годах еще один спаситель миллиардов жизней, Норман Борлоуг, перехитрил эволюцию и положил начало Зеленой революции в развивающихся странах [191] Borlaug: Brand 2009; Norberg 2016; Ridley 2010; Woodward, Shurkin, & Gordon 2009; DeFries 2014. . В природе растения тратят много энергии и питательных веществ на формирование деревянистого стебля, который поднимает их листья и соцветия выше тени от соседних сорняков и друг друга. Как фанаты на рок-концерте, они стараются высунуться повыше, но лучше видно все равно никому не становится. Так всегда работает эволюция: недальновидная цель ее отбора – благополучие индивидуума, а не вида в целом, не говоря уже о каких-то других видах. С точки зрения крестьянина, высокая пшеница мало того что расходует энергию на несъедобные стебли – при использовании удобрений колос тяжелеет настолько, что стебли все равно ломаются. Борлоуг взял эволюцию в свои руки: он скрестил тысячи образцов пшеницы и отобрал потомство с короткими стеблями и высокой урожайностью, устойчивое к ржавчине злаков и нечувствительное к продолжительности светового дня. После нескольких лет «немыслимо монотонного труда» Борлоуг вывел сорта пшеницы (а позже кукурузы и риса), во много раз более урожайные, чем их предшественники. Благодаря выращиванию этих сортов с применением современных методов орошения, удобрения и возделывания культур, Борлоуг практически в одночасье превратил Мексику, а затем Индию, Пакистан и прочие подверженные массовому голоду страны в крупнейших экспортеров пшеницы. Зеленая революция продолжается – теперь ее называют «самым тщательно охраняемым секретом Африки» – в форме совершенствования сортов сорго, проса, маниока и клубнеплодов [192] Зеленая революция продолжается: Radelet 2015. .

Благодаря Зеленой революции миру теперь нужно меньше трети площадей, которые раньше требовались для производства того или иного объема продовольствия [193] Roser 2016m. . Еще одним свидетельством изобилия является тот факт, что с 1961 до 2009 года территория под посевами увеличилась на 12 %, тогда как объем произведенного продовольствия – на 300 % [194] Norberg 2016. . Наша способность выращивать больше еды на меньшей площади не только помогла нам побороть голод, но и в целом положительно сказалась на планете. Несмотря на свое буколическое очарование, фермы – это биологические пустыни, которые отнимают место у лесов и лугов. Теперь, когда в некоторых регионах мира возделанных земель стало меньше, площадь лесов умеренной зоны заново начала расти – об этом явлении мы еще поговорим в главе 10 [195] Norberg 2016. Согласно данным Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН, “площадь лесных угодий выросла в шестидесяти с лишним странах и территориях, большая часть которых располагается в умеренных и северных широтах”. http://www.fao.org/resources/infographics/infographics-details/en/c/325836/ . . Если бы эффективность сельского хозяйства оставалась неизменной на протяжении последних пятидесяти лет, для производства сегодняшнего объема продовольствия пришлось бы расчистить и распахать территорию размером с США, Канаду и Китай [196] Norberg 2016. . Ученый-эколог Джесси Осубел пришел к выводу, что мир сейчас достиг пиковой площади сельскохозяйственных угодий: возможно, нам уже никогда не понадобится столько земли, сколько мы обрабатываем [197] Ausubel, Wernick, & Waggoner 2012. .

Как и все достижения прогресса, Зеленая революция с самого своего начала попала под шквал критики. Высокотехнологичное агропроизводство, говорили недовольные, расходует ископаемое топливо и грунтовые воды, использует гербициды и пестициды, подрывает традиционное натуральное сельское хозяйство, биологически противоестественно и приносит деньги корпорациям. Учитывая, что им были спасены жизни миллиарда людей и что благодаря ему массовый голод отправился на свалку истории, мне кажется, цена эта вполне разумна. Более того, нам необязательно придется платить ее вечно. Прелесть научного прогресса в том, что он никогда не обрекает нас на использование одной-единственной технологии, но постоянно разрабатывает новые, которые создают меньше проблем (к этой динамике мы обратимся в главе 10).

Генная инженерия сейчас может за несколько дней достичь того, на что у крестьян прошлого уходили тысячелетия и на что Борлоуг потратил годы «немыслимо монотонного труда». Генно-модифицированные культуры имеют более высокую урожайность и содержат больше жизненно необходимых витаминов, они устойчивы к засухам, засолению почв, болезням, вредителям и гниению, им нужно меньше земли, удобрений и трудовых затрат. Сотни исследований, все крупнейшие научные и медицинские организации мира, а также более сотни нобелевских лауреатов засвидетельствовали их безопасность (что неудивительно, ведь не генно-модифицированных культур не бывает) [198] Alferov, Altman, & 108 other Nobel Laureates 2016; Brand 2009; Radelet 2015; Ridley 2010, pp. 170–73; J. Achenbach, “107 Nobel Laureates Sign Letter Blasting Greenpeace over GMOs,” Washington Post, June 30, 2016; W. Saletan, “Unhealthy Fixation,” Slate, July 15, 2015. . Однако традиционные защитники окружающей среды с их, как выразился эколог Стюарт Бранд, «привычным равнодушием к голодающим», затеяли крестовый поход против генно-модифицированных растений во имя защиты людей – не только сытых гурманов в богатых регионах мира, но и бедных крестьян в развивающихся странах [199] W. Saletan, “Unhealthy Fixation,” Slate, July 15, 2015. . Этот протест исходит из священного, хотя и бессмысленного понятия «естественности», в результате чего его адепты осуждают «генетическое загрязнение» и «игры с природой», восхваляя «настоящую еду», которая производится «экологичными методами». Таким образом они наживаются на примитивных представлениях о врожденности и загрязнении, царящих среди несведущей в науке публики. Удручающие опросы показывают, что примерно половина из нас верит, что у обычных помидоров нет генов, а у генно-модифицированных есть, что ген, внедренный в растение, может попасть в геном съевшего это растение человека и что если поместить один из генов шпината в апельсин, то апельсин станет на вкус как шпинат. 80 % опрошенных высказались в поддержку закона, обязывающего производителей указывать на этикетках, что их продукция «содержит ДНК» [200] Безграмотные мнения относительно генно-модифицированных продуктов: Sloman & Fernbach 2017. . Бранд пишет: