Стивен Пинкер - Просвещение продолжается. В защиту разума, науки, гуманизма и прогресса

Такая неоднозначность влияния неравенства на человеческое благополучие подводит нас к еще одному заблуждению, характерному для участников этой дискуссии, – смешению неравенства и несправедливости . Многие психологические исследования показывают, что люди, в том числе дети, предпочитают, чтобы неожиданная выгода равномерно распределялась между всеми причастными, даже если в сумме всем достанется меньше. Такие результаты заставили некоторых психологов предположить существование некоего синдрома, названного ими «неприятием неравенства», – стремления к распределению богатства. Однако в своей недавней статье «Почему люди предпочитают неравные общества» (Why People Prefer Unequal Societies) психологи Кристина Старманс, Марк Шескин и Пол Блум по-другому взглянули на эти исследования и обнаружили, что людям больше по душе неравное распределение, как среди участников эксперимента, так и среди граждан своей страны, если им кажется, что это распределение справедливо : если дополнительные надбавки достаются самым усердным работникам, самым заботливым помощникам или даже случайным победителям честной лотереи [289] Starmans, Sheskin, & Bloom 2017. . «Пока что нет доказательств, – заключают авторы статьи, – что дети или взрослые однозначно склонны к неприятию неравенства». Людей устраивает экономическое неравенство, когда их страна представляется им меритократической, и они возмущаются, если им кажется, что это не так. Различные версии причин экономического неравенства волнуют их больше, нежели сам факт его существования. Это позволяет политикам легко стравливать людей друг с другом, просто указав пальцем на тех, кто нечестно получает больше положенного: жирующих на социальных пособиях, иммигрантов, внешних врагов, банкиров или богатых, причем нередко эти группы ассоциируются с определенными этническими меньшинствами [290] Предполагаемая бесчестность этнических меньшинств: Sowell 1980, 1994, 1996, 2015. .

В дополнение к гипотезам, что экономическое неравенство оказывает воздействие на психологию отдельно взятых людей, его связывали с еще несколькими общественными проблемами, такими как экономическая стагнация, финансовая нестабильность, отсутствие межпоколенной мобильности и продажность политической системы. Эти отрицательные явления требуют к себе самого серьезного внимания, однако и здесь можно усомниться, что с неравенством их связывает не корреляция, а отношения причины и следствия [291] Неверие в то, что неравенство ведет к экономическим и политическим проблемам: Mankiw 2013; McCloskey 2014; Winship 2013; S. Winship, “Inequality Is a Distraction. The Real Issue Is Growth,” Washington Post, Aug. 16, 2016. . Как бы то ни было, я полагаю, что стремиться изменить коэффициент Джини как корень множества социальных бед куда менее эффективно, чем искать решение каждой проблемы по отдельности: инвестировать в исследования и инфраструктуру для выхода из экономической стагнации, упорядочивать финансовый сектор для уменьшения нестабильности, увеличивать доступность образования для поощрения экономической мобильности, повышать прозрачность избирательного процесса, реформировать финансирование предвыборных кампаний для борьбы с излишним политическим влиянием богатых и так далее. Воздействие денег на политику особенно опасно, поскольку оно способно извратить любой правительственный курс, но это не та же самая проблема, что экономическое неравенство. В конце концов, при отсутствии реформы избирательной системы самые богатые жертвователи будут иметь свободный доступ к политикам вне зависимости от того, достается ли им 2 % национального дохода или 8 % [292] Продажность политической системы и неравенство: Watson 2015. .

Таким образом, экономическое равенство само по себе не является одним из аспектов человеческого благополучия. Кроме того, неравенство не стоит путать с несправедливостью или бедностью. Теперь от моральной оценки неравенства обратимся к вопросу, почему оно менялось со временем.

Глядя на историю неравенства, проще всего заявить, что оно является порождением эпохи модерна. Наверняка сначала мы находились в состоянии естественного равенства, поскольку богатства не было в принципе, и все имели равные доли от ничего, а затем, когда возникло богатство, у некоторых его оказалось больше, чем у других. В таком изложении неравенство изначально находилось на нулевом уровне и росло по мере накопления капитала. Но это не совсем верно.

Охотники и собиратели на первый взгляд представляют собой очень эгалитарное общество, и именно это подтолкнуло Маркса и Энгельса к идее «первобытного коммунизма». Однако этнографы отмечают, что образ равенства, царящего в таких группах, обманчив. Во-первых, современные племена охотников и собирателей, за которыми мы имеем возможность наблюдать, не живут той же жизнью, что их древние предшественники: они вытеснены на маргинальные земли и потому вынуждены кочевать, что делает невозможным накопление какого-либо богатства, хотя бы потому, что его не так-то легко носить на себе. Но оседлые охотники и собиратели, например коренные жители обильного лососем, ягодами и пушным зверем северо-западного побережья Северной Америки, были отнюдь не эгалитаристами. Они имели потомственную знать, которая владела рабами, копила предметы роскоши и гордо демонстрировала свое богатство в ходе потлачей. Кроме того, хотя кочевые охотники и собиратели действительно делят между собой мясо (поскольку охота – это в значительной мере дело удачи, и поделиться в день богатой добычи – значит обезопасить себя на тот случай, когда ее не будет совсем), растительную пищу они делят куда реже. Собирательство – это вопрос усердия; если делить собранное поровну на всех, кто-то сможет получать свою долю, ничего при этом не делая [293] Мясо делят, растительную пищу придерживают: Cosmides & Tooby 1992. . Любому обществу свойствен определенный уровень неравенства, как и осознание его существования [294] Неравенство и озабоченность неравенством повсеместны: Brown 1991. . Недавнее исследование неравенства в обладании теми формами богатства, которые доступны охотникам и собирателям (домами, лодками, добычей), показало, что они далеки от состояния «первобытного коммунизма»: коэффициент Джини в таких обществах составляет 0,33, что близко к показателю для располагаемого дохода американцев в 2012 году [295] Неравенство у охотников и собирателей: Smith et al. 2010. В эти данные не включены сложно учитываемые формы «богатства», такие как репродуктивный успех, физическая сила, вес, число партнеров. .

Что происходит, когда общество начинает производить богатство в значительном объеме? Рост абсолютного неравенства (разницы между самыми богатыми и самыми бедными) оказывается почти что математической неизбежностью. При отсутствии некоего Управления по перераспределению дохода, которое раздавало бы всем равные доли, одни члены общества непременно – будь то благодаря удаче, умению или усердию – будут извлекать из новых возможностей больше преимуществ, чем другие, и получать непропорциональную выгоду.