Скотт Карни - Красный рынок. Как устроена торговля всем, из чего состоит человек

«Едва ли не лучшее в Индии то, что женщины здесь не пьют и не курят», – добавляет Джордан, клиентка центра суррогатного материнства в Дели. И хотя контракты в американских штатах тоже запрещают это, Джордан подчеркивает: «Людям в Индии я верю, наверное, больше, чем в США».

Точные данные привести трудно, но индийские суррогатные услуги привлекают ежегодно сотни западных клиентов. С 2004 года только в Аканкше посредством суррогатного материнства родилось как минимум 232 ребенка. К 2008 году там одновременно работало сорок пять суррогатных матерей, и, по словам Патель, ежедневно в клинику приходит по меньшей мере три женщины, надеясь тоже завербоваться.

В Индии как минимум 350 других репродуктивных клиник, хотя сложно сказать, сколько из них предлагает услуги по суррогатному материнству, так как правительство не контролирует эту отрасль. Больница Хиранандани в Мумбаи имеет собственную суррогатную программу и обучает врачей определять и привлекать многообещающих кандидаток. На сайте больницы рекламируются возможности франчайзинга для специалистов по всей Индии, которые хотели бы открыть у себя филиал мумбайской конторы. Индийский Совет по медицинским исследованиям (играющий роль американского Управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов, но не обладающий его властью) предсказывает, что к 2012 году медицинский туризм, в том числе услуги суррогатных матерей, будет приносить ежегодно до 2,3 миллиарда долларов выручки.

«Суррогатное материнство – это новое усыновление», – говорит специалист по репродукции из Дели доктор Ануп Гупта.

Несмотря на такие возможности роста, суррогатное материнство в Индии не подвергается официальному регулированию. Не существует обязательных правовых стандартов по обращению с суррогатными матерями, ни государство, ни штаты не имеют права вмешиваться в работу отрасли. И если обеспечение здоровья плода таким клиникам, как Аканкша, финансово выгодно, то ничто не может помешать им урезать плату суррогатным матерям и отказаться от послеродового ухода; ничто не обязывает их вести себя ответственно в случае нежелательного развития событий.

Например, в мае 2009 года молодая суррогатная мать по имени Эасвари умерла после родов в центре репродукции Исварья в городе Коимбатур. За год до того ее муж Муруган увидел в газете объявление о приеме суррогатных матерей и заставил ее пойти, чтобы заработать семье денег. Поскольку Эасвари была второй женой в полигамном браке, она не могла бы отказаться. Беременность прошла успешно, родился здоровый ребенок. Но вскоре у Эасвари открылось сильное кровотечение, и клиника оказалась к этому не готова. Там не сумели остановить кровь и велели Муругану самому организовать переезд жены в ближайшую больницу. Она умерла по дороге.

Ребенок был выдан клиентам в соответствии с контрактом, и клиника заявила, что сделала все, что от нее требовалось. Но муж подал в полицию жалобу, где утверждал, что клиника фактически отказалась от его умирающей жены. Официальное расследование было проведено поверхностно. Когда я написал в клинику по электронной почте, ответили мне почти через полгода. Врач сообщал, что у Эасвари развилось «острое диссеминированное внутрисосудистое свертывание крови», поскольку голова ребенка оказалась слишком большой. Врач, подписавшийся как Арун Мутувель, добавил, что бригада не смогла спасти ей жизнь, несмотря на переливание семи бутылок крови и вызов дополнительных хирургов. Можно ли было спасти Эасвари – вопрос, который может решить лишь тщательное расследование. Однако ни у кого попросту нет на это прав, так что в случае осложнений пациентам обычно приходится верить на слово больнице, утверждающей, что все прошло в соответствии с высочайшими медицинскими стандартами. Индийский парламент, впрочем, разрабатывает законопроект, который призван решить некоторые проблемы с суррогатным материнством. Для слушания он будет готов где-то в конце 2011 года, но пока не ясно, на какое агентство возложат надзор. В любом случае задача регулирования, вероятно, достанется штатам, но каждый раз, когда я пытался добиться от кого-то в правительстве комментария по поводу того, какое же министерство получит право проверять и регулировать репродуктивные клиники, мне казалось, что я играю в горячую картошку – и всегда проигрываю. Мне потребовалось нанести шесть визитов в различные бюрократические учреждения Гуджарата и позвонить трем министрам, чтобы добиться хотя бы половины ответа. Сунил Авасья, заместитель начальника медицинской службы Гуджарата, заявил: «На уровне штата суррогатным материнством не занимается никто».

Что касается этики, то тут царит настоящий Дикий Запад. Никаких законов, говорит Авасья: «Правил не существует». И это все, что он имеет сказать по данному вопросу.

«Возможно, стоит поговорить с моим начальником», – рекомендует Авасья. Увы, начальник не ответил ни на один мой звонок. Никаких попыток регулирования суррогатных контрактов не происходит и на другом конце цепочки. Как только суррогатному ребенку дается разрешение на выезд от правительства Индии, он автоматически получает американский паспорт.

Клиенты Патель, в свою очередь, считают содержание суррогатных матерей взаперти своеобразной страховкой. «Когда врач сказал мне, что можно найти вариант в Стоктоне в Калифорнии… я не знаю, что они там едят, что делают… Их состояние и окружение меня бы постоянно заботило, – говорит Эстер Коэн, сорокалетняя жительница Беркли, которая вместе с мужем руководит кейтеринговой компанией и по выходным преподает детям этику иудаизма. – То, как все устроено в Индии, показывает, что единственная цель суррогатной матери – выносить и родить кому-нибудь здорового ребенка».

Я встретился с Коэн в фойе гостиницы Laksh Hotel, где питаются будущие суррогатные родители, пользующиеся услугами Аканкши. Для многих из них эта поездка в Индию – заключительный этап дорогостоящего и эмоционально сложного пути к родительству, их последний и лучший вариант после ряда безуспешных попыток лечения бесплодия. Много лет Коэн пыталась зачать, но после множества тестов выяснилось, что у нее не получится. Идея усыновления ей не нравилась. Тогда она прочитала в газетах статью о Патель и сразу же поняла, что хочет приехать в Ананд. «Конечно, деньги играли свою роль, но важна была и интуиция, – говорит она. – Мне нужно было попасть именно сюда». Коэн и ее муж решили держать свое предприятие в секрете от друзей и соседей – по крайней мере, пока не вернутся домой с ребенком.

В США суррогатная мать и ее клиенты должны познакомиться до похода в репродуктивную клинику, но Коэн не общалась с Сародж – женщиной, которую Аканкша наняла для вынашивания ее ребенка. Они виделись лишь раз – в клинике, через несколько минут после того, как эмбрионы из донорской яйцеклетки, оплодотворенной спермой ее мужа, были вживлены в утробу Сародж. Это было девять месяцев назад. Коэн уже три дня находится в Ананде, но так и не познакомилась с Сародж: «Клиника требует разделения, – говорит Коэн. – Они хотят, чтобы было очевидно: это – ее работа. Она – всего лишь емкость».