Скотт Карни - Красный рынок. Как устроена торговля всем, из чего состоит человек

Во время войны врачи привыкли оперировать, имея под рукой большие запасы крови, что позволило разработать более сложные процедуры и достичь значительных успехов в хирургии. После войны спрос на кровь оставался столь же высок: врачи переносили свой боевой опыт на гражданский сектор. Но война больше не стимулировала сдачу крови, так что требовалась более эффективная система сбора.

В сороковые-шестидесятые годы платные пункты сбора крови сосуществовали с бесплатными добровольными. Классовые различия были очень заметны. Платные пункты обычно располагались в бедных криминальных районах, а добровольные программы, как правило, проводили мероприятия в церквях и содержали точки донорства в респектабельных частях города. Значительно отличалось и качество крови. Платные доноры, движимые выгодой, заботились не о безопасности своих вкладов, а о том, как бы получить деньги после сдачи. Далека от стерильной была и чистота платных пунктов.

Титмусс отмечал, что платные доноры часто больны. Он писал, что больницы, получающие кровь из платных банков, ответственны за распространение гепатита при переливаниях. Случаев заболеваний было значительно меньше при работе с кровью бесплатных доноров. Журналисты, писавшие в то время о банках крови, отмечали убогие условия в платных пунктах сдачи: осыпающиеся стены, грязный пол, «по которому ползают черви» [28] Richard Titmuss, The Gift Relationship, 160. . Внимание уделялось только сбору крови, а не состоянию доноров.

Платные банки крови получали выгоду даже при продаже зараженной крови, но разница в качестве не укрылась от врачей. В некоторых городах врачи были так встревожены рисками использования зараженной крови, что требовали от своих больниц работать только с добровольными банками крови. Почувствовав угрозу существованию своей бизнес-модели, платные банки нанесли ответный удар. Они начали систематически подавать на больницы в суд за нарушение американского антитрестового законодательства, утверждая, что, поскольку кровь – это открыто продаваемый товар, добровольная сдача крови создает недобросовестную конкуренцию за сырье. Решения врачей в клиниках относительно здоровья пациентов вошли в противоречие с корпоративными интересами.

Наконец в 1962 году в Канзас-Сити два коммерческих банка крови выступили перед Федеральной торговой комиссией и получили меры обеспечения в виде запрета на использование некоммерческими больницами только добровольно сданной крови. В решении больницы штрафовались на 5000 долларов за каждый день использования исключительно бесплатной крови. Федеральная торговая комиссия большинством голосов заявила, что некоммерческая организация «Общественный банк крови» вместе с больницами, лаборантами и врачами «нелегально вступила в заговор по ограничению торговли цельной человеческой кровью».

В последующие годы Американская медицинская ассоциация вела постоянные битвы против созданного Федеральной торговой комиссией прецедента и в итоге сумела выиграть спор. Но это решение наложило глубокий отпечаток на многих членов медицинского сообщества, которые предупреждали, что приватизация медицины создаст сходные проблемы на других рынках человеческих органов. Они опасались, что коммерческое давление побудит врачей оказывать ненужные услуги.

Пока в Канзасе рынки крови боролись за право продавать кровь платных доноров, Арканзасская служба исполнения наказаний вступила в соглашение с больницами и фармацевтическими компаниями и стала продавать плазму крови, взятую у заключенных. Такая программа должна была частично оплатить стоимость заключения и повысить количество доступной крови в штате, но далось это дорогой ценой. Тюремная система не стимулировала проверку качества донорской крови, и за те тридцать лет, что она действовала, арканзасская кровь стала причиной вспышек гепатита и внесла вклад в начало распространения ВИЧ. Одним из главных покупателей арканзасской крови была канадская компания, которая обычно скрывала свои источники поступления ради увеличения продаж. Не зная источников, покупатели во всем мире импортировали зараженную плазму: она попадала в Японию, Италию и Великобританию.

Со временем США и Канада ввели ограничения на эту практику, и в 1994 году, почти через десять лет после принятия единого закона, направленного против торговли органами, Арканзас стал последним штатом, где продажа крови заключенных была признана нелегальной. По консервативной оценке исследователей, только в Канаде около 1000 человек получили ВИЧ через переливание зараженной крови, еще 20 тысяч заразились гепатитом С.

В общемировом контексте Горакхпур – не столько аномалия, сколько возвращение к былым скандалам вокруг крови. А если дефицит возникает в одной области, легко представить себе, как проблема распространяется на всю медицинскую систему. Даже после разоблачения Папу Ядхава хронический дефицит был достаточным стимулом для разработки других криминальных схем, увеличивающих предложение. Сегодня эта проблема существует не только за засовами «ферм крови», но и прямо на улицах. Государственная больница, в которой родила ребенка Гурья Деви, должна по меньшей мере внешне сохранять пристойность. Ее частным конкурентам и это необязательно. Государственных больниц всего три, и все, у кого есть хоть какие-то деньги, идут в частные клиники, чтобы получить услуги быстрее – хотя вряд ли качественнее.

Медицинская инфраструктура города – сочетание нелегальных клиник и частных больниц. Реклама дешевых лекарств висит на каждом доме – похоже, она появляется на зданиях так же органично, как лианы на дорожных столбах и фонарях. По общему количеству проданных фармацевтических препаратов Горакхпур опережает Дели. Поскольку город расположен близко к границе с Непалом, где больницы еще хуже, контрабандисты и пациенты увозят в соседнюю страну множество препаратов.

Если качество услуг в государственных больницах примерно одинаково, то в частных клиниках оно значительно различается. В клиниках с хорошей репутацией всегда длинные очереди из фермеров в тюрбанах и их истощенных жен. Они готовы прождать целый день, но все же попасть к уважаемому доктору. Другие же клиники с трудом привлекают хоть одного пациента в день. И во многих случаях конкуренция за пациентов становится прямо-таки жестокой.

Кедар Натх большую часть жизни провел в деревеньке Кутхаван, выращивая на своем клочке земли рис, манго и бананы. Его лицо в морщинах от шестидесятилетнего честного труда. Трое его сыновей отправились работать на стройку в далекий Мумбаи и каждый месяц присылают домой немного денег. Натх экономит, чтобы отложить что-то на старость, когда он уже не сможет обрабатывать землю. Когда я встречаюсь с ним, этот крестьянин с обветренным лицом одет в дхоти белого цвета и выгоревший на солнце тюрбан. Его руки скрючило от возраста, но глаза остались молодыми. Множество проблем со здоровьем вынуждают его раз в месяц садиться в старенький автобус и ехать в Горакхпур. Его врач Чакрапани Пандей часто посещает американские курсы лекций, но свою жизнь посвятил служению бедным: он открыл субсидируемую клинику в центре города. Это один из самых уважаемых врачей Горакхпура. Каждое утро очередь к нему начинает формироваться за три часа до открытия клиники.