Аллен Эстерсон - В тени Эйнштейна. Подлинная история жены гения [litres]

Как мы увидели в этом кратком обзоре, должным образом изученная история показывает реальную Милеву Эйнштейн-Марич как женщину, подававшую большие надежды, обладавшую решительностью и смелостью, одну из первых, кто проложил женщинам пути в науку на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков. Но в итоге ей не удалось достичь желанных результатов ни в физике, ни в математике, ни в жизни. Как писала Элен Гудман:

«Трагедия жизни Милевы была настоящей. Но не только в личном и общепринятом понимании. Это своего рода притча о двух молодых людях, которые начинали жизнь как интеллектуально родственные души…Но где-то в пути обстоятельства и любовь оказали неравное влияние на их жизнь как мужчины и женщины и как ученых».

История Милевы Марич отзывается в нас, и для этого есть основания. Мы узнаем решительную девочку в школе для мальчиков, уверенную студентку, которая видит для себя карьеру в физике, страстную молодую женщину, желающую равноправного брака. Мы понимаем, что Милева раздвинула границы, за которые в то время не позволено было переступать девушкам и женщинам, и что она и ей подобные преуспели в том, чтобы изменения коснулись и остальных. К началу двадцатого века Германия, Австро-Венгрия и большинство западноевропейских стран, наиболее сильно сопротивлявшихся идее получения высшего образования женщинами, наконец открыли двери своих университетов для представительниц женского пола. Образование – один из важнейших шагов к равенству, но это лишь начало. Если женщины хотели сделать карьеру в науке, для них попросту не было путей. Даже самые амбициозные женщины с самыми блестящими способностями сталкивались с гигантскими социальными и административными барьерами, которые существовали на протяжении многих поколений, и их следы чувствуются и по сей день.

Важно помнить, что женщины-ученые и женщины-математики были всегда. Задолго до того, как женщины получили доступ в университеты или просто к высшему образованию, существовали потрясающе творческие, даже гениальные личности, которых признавали современники и помнят историки. Можно назвать Лауру Басси, Эмили дю Шатле, Софи Жермен, Мэри Соммервиль, Софью Ковалевскую. Большинство женщин-ученых свои знания получали в семье и работали в домашних условиях, поскольку именно там в основном и развивалась наука. Например, Каролина Гершель помогала брату в астрономических наблюдениях и сама стала известным астрономом. Мария Митчелл научилась астрономии у своего отца и получила международное признание как первая американка, открывшая новую комету. Мария-Анна Польз Лавуазье работала с мужем в химической лаборатории у себя дома. Их партнерские отношения запечатлены в великолепном парном портрете работы Жак-Луи Давида. Историки выявили много таких женщин. Вполне вероятно, что были и другие, о которых нам пока неизвестно.

В девятнадцатом веке занятия наукой все больше становились профессиональной областью деятельности и все больше сегрегировались по половому признаку. Поскольку образ ученого ассоциировался с мужчиной, работающим за полноценную зарплату вне дома, то и наука представлялась исключительно как мужское занятие, в котором женщине нет места. Женщины занимали доступные им научные ниши, причем нередко выполняли важную работу, но она рассматривалась (и оплачивалась) как второстепенная. Они работали иллюстраторами, библиотекарями, техническими специалистами, ассистентами, писали учебники. Они занимали профессорские должности в женских колледжах, где преподавали, проводили исследования и боролись за права женщин. Их нанимали на работу в обсерватории, производственные лаборатории, в государственные учреждения как «людей-компьютеры», в группы, которые были полностью сегрегированны по половому, а порой и по расовому признаку. Женщин набрали в Манхэттенский проект [3] «Проект Манхэттен» – кодовое название программы США по разработке ядерного оружия во время Второй мировой войны. – Прим. ред. , а когда война окончилась, распустили. Они находили себе место в научных областях, более лояльных к женщинам, в частности, в изучении радиоактивности, рентгеновской кристаллографии и астрономии. Довольно часто формировались творческие научные семейные пары – примерно такие, как представляли себе Милева и Альберт в студенческие годы.

Одной из наиболее успешных и заметных семейных научных пар являются супруги Мария и Пьер Кюри. В 1903 году, когда они были удостоены Нобелевской премии (вместе с Анри Беккерелем) за открытия в области радиоактивности, общественная реакция представляла собой смесь изумления и неверия в то, что женщина, жена и мать может быть серьезным ученым. К 1947 году, когда лауреатами Нобелевской премии по физиологии и медицине стали американские биохимики чешского происхождения Герти и Карл Кори (вместе с Бернардо Альберто Усаем) за исследование углеводного обмена веществ, женщины, добившиеся высокого положения в науке, перестали быть большой редкостью, но важно заметить, что в обоих супружеских парах нобелиатов, как во Франции, так и в США сорок лет спустя, ведущую роль приписывали мужьям, а женам отводилась лишь вспомогательная. Такое отношение сохранялось на протяжении почти всего двадцатого века и применялось даже к парам, которые непосредственно не работали вместе, как, например, американская физик-теоретик немецкого происхождения Мария Гепперт-Майер и ее американский супруг Джозеф Майер, физико-химик. Первые тридцать лет брака Джо был уважаемым университетским профессором, в то время как Мария занимала ряд вспомогательных должностей притом, что имела международное признание за свои теоретические работы в области квантовой и ядерной физики. В 1960 году Джо и Марию пригласили на профессорские должности в Калифорнийский университет Сан-Диего, а в 1963 году Мария (вместе с Йоханнесом Хансом Даниэлем Йенсеном) стала лауреатом Нобелевской премии по физике за открытия, связанные с оболочечной структурой ядра. Заголовок в местной газете – «Мамаша из Ла-Хойя выиграла Нобелевскую премию» – показывает, насколько трудно было представить, даже спустя шестьдесят лет после получения Нобелевской премии Марией Кюри, что слова «физик» и «ученый» могут быть применимы к женщине.

О не таких успешных научных супружеских парах нам известно меньше, но одно исключительно трагическое исключение хорошо задокументировано. Когда Клара Иммервар выходила замуж за физико-химика Фрица Габера, она уже была доктором наук в области физической химии в университете Бреслау (ныне польский Вроцлав). Она защитила диссертацию в 1900 году, за девять лет до того, как университет стал официально принимать на обучение женщин; у нее было несколько публикаций и сильное желание продолжать научные исследования. Клара надеялась, что им с Фрицем удастся работать вместе, но этого не произошло, и она была несчастлива в браке. В 1915 году, когда Фриц на несколько дней приехал с фронта в отпуск домой в Берлин, она выстрелила в себя из его служебного пистолета. Некоторые авторы истолковали самоубийство Клары как протест против ведущей роли мужа в разработке химического оружия, но существующие документы показывают, что она давно уже находилась в подавленном состоянии из-за не сложившейся семейной жизни и утраты своей индивидуальности как ученого.