Александр Степанов - Очерки поэтики и риторики архитектуры

Из кухни выходим в светлый тамбур с окнами на юг, запад и север. Миновав дверь в уборную 533 533 Стульчак с одним отверстием. Существовал ли выгреб или же слуги выносили емкости с фекалиями – не ясно. , выходим на просторную террасу с балюстрадой. Ее размеры – 11 метров вдоль садового фасада и 6,4 метра в сторону цветника – достаточны для приема большой компании. Вместе с гостями можно любоваться огражденным стеной от соседских садов квадратным цветником (165 квадратных метров), имитирующим спиралевидные ветки и усики фантастических растений в обрамлении дорожки, обегающей цветник по периметру.

Белый дом стоит на участке, величина которого не сильно отличается от типового участка двенадцать на тридцать два метра (для владельцев средней руки) в вышедшем в Париже в 1623 году альбоме «Образцы домов для персон разного достатка» – первой в мире систематической попытки типового проектирования, предпринятой военным инженером Пьером лё Мюэ 534 534 Maniere de bastir pour touttes sortes de personne. Par Pierre le Muet Architecte ordinaire du Roy et Conducteur des desseins des fortifications en la province de Picardie. Dediee au Roy. A Paris. M. D. C.XXIII. . Тем разительнее различия в использовании земли. Характерны пропорции участков: ширина относится к длине в амстердамском варианте как 1:6, а в парижском как 1:2,5. Это само по себе – свидетельство ценности голландской земли, не говоря уж о том, что в амстердамском доме четыре этажа, тогда как в парижском не более трех. Голландский аристократический особняк не предполагает ни хозяйственного двора, ни конюшни. А ведь Михель Пауф был несравненно богаче парижского буржуа средней руки. Пауф позволяет себе роскошь в ином: на драгоценной столичной земле он отдает саду вместе с выходящей на него террасой 47% участка, тогда как лё Мюэ предлагает парижскому буржуа оставить незастроенными 39%, да и те поделить пополам между хозяйственным двором и садом. Получается, что доля участка, занятая садом, в голландском варианте в два с половиной раза больше, чем во французском. Очевидно, голландские бюргеры освободились от пережитков рыцарского быта раньше, нежели французские буржуа. Гордость француза – лошади, гордость голландца – цветы.

В 1890‐х годах в стремительно расширявшемся на юг Брюсселе (население которого с 1870 по 1910 год выросло с 250 до 800 тысяч человек) начали застраивать особняками богатых буржуа улицу Тюрен (Туринскую), впоследствии переименованную в честь Поля-Эмиля Янсона. Под застройку пошла полоса шириной около тридцати метров, нарезанная перпендикулярно к красной линии участками в среднем по 6,7 метра. Процентов семьдесят такого участка занимает выходящий на улицу дом, остальное – сад: схема, знакомая нам с XVII века по амстердамскому Белому дому. Поперечник улицы – четырнадцать метров, и такова же высота домов. Все они четырехэтажные (вместе с цокольным этажом); венчающие карнизы выведены на одну горизонталь. Входная дверь даже в домах с тремя осями расположена сбоку, ибо во внутренней планировке нет принципиальных отличий. На каждом фасаде – эркер на уровне бельэтажа (то есть третьего этажа, считая с цокольным): опустить его вниз значило бы чинить неудобство пешеходам, поднять вверх – изломать линию карнизов в перспективе улицы.

Структурные различия фасадов сводятся к числу оконных осей (две или три в зависимости от ширины участка) и высоте цокольного этажа. Мастерство архитекторов сосредоточено на деталях декора. Господствует эклектика, предоставляющая широкий диапазон декоративных возможностей, однако они использованы деликатно: фасады различаются, как физиономии родных братьев.

Из дружной и внешне скромной семьи домов на улице Поля-Эмиля Янсона выделяется № 6, построенный в 1893–1894 годах Виктором Орта для Эмиля Тасселя – его знакомого по масонской филантропической ложе, профессора начертательной геометрии в Свободном университете Брюсселя. Этот особняк – первое в истории европейской архитектуры произведение, ничем не обязанное существовавшим ранее поэтикам частного городского жилища, будь то североевропейского или средиземноморского толка. Думаю, что смелость этого архитектурного поступка объясняется, с одной стороны, стремлением заказчика и архитектора быть замеченными, а с другой – их молодостью: обоим было немного за тридцать. Третьим фигурантом дела была бабушка Эмиля – единственный человек, с кем профессор-холостяк желал делить кров, предаваясь ученым трудам и принимая друзей 535 535 Région de Bruxelles-Capitale. Inventaire du patrimoine architectural. URL: http://www.irismonument.be/fr.Bruxelles_Extension_Sud.Rue_Paul_Emile_Janson.6.html (дата обращения 16.02.2020). .

Дом № 6 – из тех, что покрупнее: ширина его трехосевого фасада составляет более семи метров. Карниз, увенчивающий четыре этажа, не нарушает общую горизонталь. Подобно соседям по улице, он обладает эркером, выступающим, как и у других трехосевых домов, посередине фасада.

Но во всех других отношениях он прямо-таки кричит о своей самобытности. Если в соседних домах эркеры – это функционально оправданные выступы, немного разнообразящие плоский фронт застройки, то у Орта эркер – архитектурное событие. Собственно, весь фасад дома № 6 – не что иное, как эркер в оправе. Он здесь двухэтажный, распространяющийся не только на второй этаж, но и на первый. Ради этого пришлось придать цокольному этажу высоту обыкновенного жилого этажа, а высоту первого этажа сократить, превратив его в антресоль цокольного этажа. Эркер необыкновенно широк, оставляя по сторонам узкие поля стены. Он легок, а сжимающие его стены массивны. Горизонтальные профили отделяют части фасада, находящиеся под эркером и над ним. Выпуклость эркера контрастирует с лоджией над ним. Его господство закреплено расположенной на оси дверью. Именно на эркере сосредоточены технические новшества и оригинальные украшения: обнаженные металлические конструкции и витраж. Благодаря тому, что ребра эркера выделены сильно выступающими вертикалями, а стеклянные грани углублены, дом № 6 выделяется сложной светотенью, как нельзя более уместной при почти северной ориентации фасада, улавливающего солнечное освещение только по вечерам.

Архитектурная риторика Орта создает в воображении прохожих картину противоборства сил, сталкивающихся в горизонтальном направлении, а не в вертикальном, как это свойственно тектонике античных и готических зданий. Для фасада, сжатого соседними зданиями, это удачный ход. Ведь небольшая ширина улицы не позволяет держать в поле зрения одновременно всю высоту дома, зато узкий фасад легко охватывается взглядом в горизонтальной протяженности. Взгляд неизбежно задерживается на уровне эркерных этажей, где и разыграна игра сил.

Но эта игра не была бы столь увлекательной, если бы соединение эркера со стенами образовывало четкие вертикальные линии. При таком решении эркер казался бы вставленным между стенами, просто держался бы между ними. Замечательная находка Орта – изобразить выпуклость эркера не как вставленную в фасад деталь, а как упругое вспучивание всего фасада. Орта добивается впечатления, что фасад особняка изгибается потому, что стремится выдержать натиск сжимающих его соседних домов. Важно, что идея Орта, положившая начало архитектуре ар-нуво 536 536 Стиль L’ Art Nouveau обязан своим названием парижскому дилеру Самуилу Бингу, который назвал так галерею, открытую им 26 декабря 1895 года в доме 22 на rue de Provence, где были представлены по большей части предметы прикладного искусства, среди них множество бельгийских. За пять месяцев до открытия этой галереи Бинг, приехав в Брюссель, встречался с Орта в особняке Тасселя ( Eidelberg M., Henrion-Giele S. Horta and Bing: An Unwritten Episode of L’ Art Nouveau // The Burlington Magazine. Vol. 119, № 896. Special Issue Devoted to European Art Since 1890 (Nov., 1977. P. 747). , осуществлена на улице, застроенной плотно прижатыми друг к другу домами и столь узкой, что фасад особняка можно воспринимать только в остром ракурсе, усиливающем кривизну изгибов стены, достигающих апогея в двух S-образных волютах, взметнувшимися над перилами лоджии. Каковы бы ни были импульсы, породившие ар-нуво в других искусствах, в архитектуре это направление обязано своим происхождением, в первую очередь, художественно осмысленным градостроительным обстоятельствам.