Вера Калмыкова - Как начать разбираться в архитектуре

Часовая башня в северной части площади Святого Марка датируется 1490-ми годами. Знаменитые часы по замыслу создателей смотрели на воды Лагуны. На фасаде башни – пояса сдвоенных арок. Ансамбль дополнен скульптурными композициями, подчеркивающими символику хода времени. Кирпичная кампанила Дуомо Святого Марка (1514) – высокий и узкий параллелепипед с аркатурным поясом и острым пирамидальным завершением.

В конце XV столетия строилась церковь Санта-Мария-делла-Визитационе. Фасад ее вытянут в высоту, декоративно разделен на две горизонтальные части и увенчан фронтоном. Стена на нижнем уровне гладкая, посередине портал, увенчанный круглым, ныне пустым люнетом. Затем после узкого декоративного фриза – следующий ярус с одним круглым окном посередине и двумя арочными, с полукруглым завершением, по краям. Полукруглое завершение имеет фасад церкви Санта-Мария деи Мираколи (1481–1489): создается впечатление, будто перед нами гигантский люнет. К более позднему времени относится церковь Сан-Тровазо (XVI век), типично ренессансная, с фасадом, украшенным пилястрами, порталом, окнами, люнетом, треугольным фронтоном. Боковые части стены, на которой расположен люнет, исполнены в виде волют, и фасад имеет причудливый облик. Также причудлива и форма фасада кирпичной Кармини (церковь Санта-Мария-деи-Кармини, Санта-Мария-дель-Кармело) с закругленными по верху боковыми (более низкими) и центральной (высокой) частями, из-за чего здание напоминает горизонтально ограниченный снизу трилистник. Примерно так же выглядит церковь Сан-Дзаккария, здание которой остается неизменным со времени рубежа XV–XVI веков. Фасад ее также напоминает трилистник с закругленными краями, на тех местах, где в готическую эпоху находились бы пинакли, установлены статуи. Храмы выстроены по базиликальному типу, и форма фасадов обусловлена более низкими потолками боковых нефов.

Так называемое венецианское окно , одиночное или чаще сдвоенное, разделенное посередине колонкой, впускало в жилое помещение солнечный свет. Правда, в летние дни солнца оказывалось многовато – ну, на то и существуют ставни.

Обилие описаний служит одной цели: показать, что в архитектуре Ренессанса одним из средств выразительности стала плоскость, единственным – или одним из немногих – способов украсить которую служило одиночное окно или ряд окон. Но ни контрфорсов, ни аркбутанов, ни рельефов нет вовсе. Конечно, с такой точки зрения готические церкви действительно выглядят варварскими. Архитектурный принцип – ровный (или в редких случаях рустованный) фасад с рядами окон – стал определяющим для Венеции на несколько столетий вперед.

Взаимопроникновение византийской, т. е. к концу XV века уже, конечно, греческой, восточно-христианской, традиции и католической, западной, зачастую осуществлялось посредством архитектурных форм. Церковь Сан-Джорджо-деи-Гречи принадлежала Константинопольскому патриархату и была православной. И архитектурные особенности здания поражают: трудно описать синтез принципов купольной архитектуры Италии и России. Здание, появившееся в итоге, выглядит весьма своеобычно.

Венеция – странный город, здесь сходилось так много дорог, соединяющих Восток и Запад, здесь пересекалось столько культурных путей, что порой бывает сложно отделить какое-либо одно влияние от другого. На стыке многих разных традиций возник удивительный палаццо Контарини дель Боволо, построенный в 1499 году для Пьетро Контарини. Винтовая лестница здесь вынесена вовне, став чем-то вроде круглой «башенки», пристроенной к зданию, и украшена аркатурой, спиралевидно, под углом поднимающейся к верхнему этажу. Остальной фасад также украшен аркатурами, и все здание кажется воздушным, ажурным.

Во Флоренции правили Медичи, с именем которых связан расцвет меценатства и искусства в целом. Помимо уже описанных зданий, можно назвать, например, палаццо Ручеллаи, спроектированный, как писал Вазари, Леоном Баттистой Альберти (1446–1451). Фасад здания – рустованная поверхность и нарядно отделанные окна с полукруглыми завершениями – напоминает скорее венецианскую гражданскую архитектуру и, возможно, он стал прообразом более поздних по времени строительства венецианских дворцов. Палаццо Ручеллаи похож скорее на драгоценную шкатулку, чем на крепость. Нарядность и легкость придает облику дворца ритм, возникающий благодаря пилястрам, обрамляющим каждое окно. Изящно, ритмично отделанный антамблемент навевает воспоминания об Элладе.

В Папской области со столицей в Риме Папы как главы Западной церкви стояли в начале XV века перед сложной задачей: им нужно было привести в порядок Вечный город, значительно руинированный после многих выпавших на его долю бед. Давно не действовали акведуки, об античных фонтанах можно было забыть, улицы пребывали в плачевном состоянии, когда-то жилые кварталы или зарастали, или заболачивались. Однако в 1453 году ситуация приняла новый поворот: после падения Византии под натиском турок-осман и превращения Константинополя из христианской твердыни в турецкий город именно Рим остался, как и был тысячелетием раньше, единственным в своем роде. Соответственно, задача превратить город в символ торжествующего христианства встала перед духовными владыками во всей серьезности.

XV столетие в Риме прошло под знаком реставрации, ремонта, реконструкции. Средств катастрофически не хватало. Как бы ни были заняты духовные владыки вопросами, связанными с сохранением собственной власти, они все же заботились о столице – в частности, привлекая средства королей и императоров Священной Римской империи. При Папе Николае V (1447–1455) были задуманы реконструкция городских стен, восстановление сорока храмов, застройка жилых районов, укрепление папского дворца и перестройка базилики святого Петра. Впервые после античности Рим был осмыслен как единый архитектурный организм, требующий стилистического единства городского ландшафта. Идейным центром обновленного города был замыслен Дуомо Святого Петра. В целом проект соответствовал принципам, провозглашенным в трактате Леона Батисты Альберти.

Его имя упоминалось на этих страницах и раньше. Сейчас, видимо, настала пора чуть подробнее поговорить о вкладе, внесенном этим человеком в градостроительную политику своей эпохи. Настоящий ученый-универсал, он отдал дань изящной словесности и изобразительному искусству, но нам сейчас интересен главным образом как автор «Десяти книг о зодчестве» (1452) – трактата, в котором оказались обоснованы новые представления о городе как социальном и архитектурном целом. Правда, поднял он тему в другом месте, в трактате «Момус», где рассказал, как устроено мироздание.