Вера Калмыкова - Как начать разбираться в архитектуре

В XV веке римские палаццо имели вид средневековых замков с асимметричными башнями и арочными лоджиями. В следующее столетие ситуация поменялась, очень многое оказалось перестроено до неузнаваемости, но от предыдущей эпохи отчасти сохранился палаццо Венеция, резиденция кардиналов-настоятелей церкви Сан Марко. На его зубчатых стенах сохранились навесные бойницы-машикули, оставлена без изменения и мощная башня, но окна были расширены и из заостренных готических превратились в прямоугольные, украшенные изящными мраморными наличниками. Двор обрамили двухэтажными аркадами.

К церквям более раннего времени постройки пристраивали портики с аркадами, опирающимися на столбы или колонны. Зачастую портики имели декоративный характер, поскольку прикрывали обветшалые фасады. Так произошло в случае церкви Апостолов, церкви Сан-Пьетро-ин-Монторио, церкви Сан Марко. Возводили и новые храмы, как правило, однонефные с капеллами или трехнефные базилики с трансептом и куполом над алтарным хором. Так, церковь Санта-Мария-дель-Пополо (1471–1477) в плане имеет форму латинского креста.

Первым купольным сооружением ренессансного Рима стала церковь Сант Агостино (1479–1483).

Что же касается жилых домов, то они строились с учетом конфигурации земельных участков (иногда неправильной формы) и имели узкие фасады, как, собственно, и на Севере Европы. Поскольку плотная застройка съедала солнечные лучи, устраивались световые дворики. Кирпичные фасады по мере возможности украшали сграффито– несколькими слоями штукатурки, на которых процарапывали рисунок. Арки и столбы не штукатурили, благодаря чему дома выглядели еще наряднее. Первые этажи, где располагались лавки, иногда облицовывали рустом из необработанного камня (все же этот специфически флорентийский прием использовали нечасто). Фасады просты, но изящны, иногда верхние этажи выступают над нижними, опираясь на выступающие вперед балки. А вот равномерный руст в городе был распространен широко.

Папы научились привлекать средства иностранных владык для постройки церковных зданий. Так, например, Темпьетто, отдельно стоящая ротонда, возведенная Донато Браманте (1444–1514), была построена на пожертвования католических испанских монархов Фердинанда и Изабеллы на холме Яникул (1502). Напоминающая античный толос, увенчанная куполом и имеющая галерею с колоннадой, часовня стоит вместе с храмом Сан-Пьетро-ин-Монторио примерно на том месте, где был распят апостол Петр.

Самым известным христианским зданием Рима стал Дуомо Святого Петра, крупнейший в мире католический собор. В его создании участвовали едва ли не все известные итальянские архитекторы с IV века, и он неоднократно менял облик. Современный вид Дуомо имеет благодаря всемирно известному куполу, созданному по проекту Микеланджело Буонаротти. Монолитность массива нарушена двумя рядами люкарн, однако они лишь подчеркивают горизонтальный ритм всего здания снизу вверх. Имя одного из титанов Возрождения накрепко связано с собором, ведь, помимо его самого, над строительством работали и его ученики.

Сикстинская капелла – это тоже Рим. Главное ее достояние – не архитектура, которая достаточно проста, а живопись. В разное время стены расписывали Сандро Боттичелли (1481–1483), а свод и алтарную стену – Микеланджело (1508–1512, 1536–1541). Но также Капелла связана с именами Перуджино, Гирландайо, Пинтуриккио, Синьорелли, Пьеро ди Козимо…

О королях Неаполя можно сказать то же самое: они поощряли искусства и ценили прекрасное. Увы, в 1504 году Неаполь попал под власть Испании, и развитие культуры здесь прекратилось.

В каждом значительном здании вне зависимости от его функции – будь оно общественным, или частным домом, или храмом – непременно сохранялось несколько, как можно больше, произведений живописи. Так повышался общественный статус тех, кто владел художественными сокровищами, не важно, мирян или духовных лиц.

При этом в Италии XV и начала XVI века царила нравственная и политическая анархия, которая многими историками периода квалифицируется как «ужасающая». Рассказывают, что когда двенадцатилетний Рафаэль однажды утром вышел на улицу родного Урбино, по этой улице текла в буквальном смысле река крови. Сколько народу было убито в ту ночь претендентами на власть в городе, чтобы это оказалась именно река?.. Читая «Ромео и Джульетту», мы не задумываемся, что, по сути, кланы Монтекки и Капулетти – это банальные банды с банальными «братками», «быками», только одетыми по моде того времени.

Но по сравнению с чумой, которая не оставляла в покое европейцев, человеческие дела воспринимались как значительно меньшее зло. И, как ни странно, они не казались уж такими катастрофическими: с ними можно было бороться, хотя бы в своем сознании, не замечая их или не придавая им значения и тем самым побеждая их. Можно было уйти в созерцание, в рассуждения, в вычисления. Так и поступал человек, имевший образование, причастный к высокой культуре.

Никакая анархия не мешала меценатству, потому что меценатство осознавалось как способ служить красоте, а значит, вечности, а значит, Богу. Если бы богатые семьи не оказывали финансовую помощь художникам, не финансировали бы строительство, не состоялся бы и Ренессанс. А помощь считали своим долгом оказывать потому, что необыкновенно высоко поднялся престиж культуры и, соответственно, любой эстетической деятельности. И это на фоне бандитизма, жестокости, коррупции и разврата…

Культурный и интеллектуальный потенциал накапливался в эпоху Средневековья. После возведения в Европе первых готических соборов человек преодолел сопротивление пространства и победил земное тяготение, хотя в тот момент и не знал, что побежденная сила носит имя гравитации. Впервые за полуторатысячелетнюю историю базилика, этот идеальный, абсолютный, начиная с античных времен, образ храма был трансформирован – он получил третье измерение, высоту. В храм вошел свет, причем благодаря витражным стеклам в храм вошел и цветной свет. Вошла сама Красота. Она, с одной стороны, воспринималась как божественная, имеющая иррациональную природу, а с другой – могла быть осознана и понята человеком-творцом с помощью идеи числа, того самого божественного числа, которое в своей философии разрабатывали Платон и Пифагор.

Культура – это всегда система ценностей. До XV в. средоточием основополагающих ценностей была христианская религия. Однако к началу Ренессанса ситуация стала меняться, поскольку начал падать авторитет системы управления Римской церкви. Это не привело к кризису веры, к сомнениям в истинности учения Христа. В Европе к тому времени сформировалось четкое и незыблемое понимание, сквозящее во всех антиклерикальных памфлетах: священник не может осквернить мессу. Разнообразные, более поздние (XVI в.) ответвления христианства, которые для удобства назовем реформаторскими, также основывались не на критике веры, а на недоверии к принципам церковного управления. Институт папства многими, увы, осознавался как порочный: аппарат управления был к тому времени настолько, выражаясь современным языком, коррумпирован, что доверия среди паствы уже практически не вызывал, тем более если к этой пастве принадлежали люди образованные.