Евгений Бульба - Биология и Буддизм. Почему гены против нашего счастья и как философия буддизма решает эту проблему

Ответить на эти вопросы важно, потому что для нас нравственность, более значимое качество, чем развитой интеллект или эрудиция. Когда кто-то прожил жизнь аморально, мы соглашаемся с тем, что он провел ее впустую, в то же время мы можем позавидовать не слишком успешному, но искренне доброму человеку и уж точно никогда не скажем, что он прожил жизнь зря. Мы не считаем его неудачником, достойным сожаления. Мы скорее проведем жизнь в обществе сердечных и порядочных простаков, чем блестящих подлецов.

Необходимо разобраться в происхождении и развитии альтруизма, чтобы четко понять, где же начинается именно человеческий альтруизм, где начинается мораль и есть ли надбиологический уровень альтруизма. Если мы поймем, какие составляющие нашей морали происходят из животного уровня, то станет понятно, что же в ней специфического – человеческого. Возможно, что многие из нас обнаружат, что в этой области они не продвинулись дальше базового животного уровня. Причем, возможно, даже не самого высокого уровня, потому что человекообразные обезьяны могут дать многим из нас солидную фору.

Мы подошли к основному пункту – сравнению двух подходов к нравственности. Для того чтобы сделать это, нам нужно ответить на вопрос: корректны ли вообще подобные сравнения. Может быть, Дхарма и наука настолько различны, что любые попытки их совмещения изначально спекулятивны?

Итак, базовая характеристика нашего бытия – неуспокоенность, беспокойство, иллюзорность достижения и, как следствие, отсутствие счастья. Как это соотносится с современным научным мировоззрением?

Известнейший эволюционный психолог Роберт Райт иллюстрирует это следующим образом: на протяжении всей истории нашего вида выживали не счастливые, а беспокойные. Для того чтобы поверить в это утверждение, понадобится вспомнить, что единицей естественного отбора является не организм и не выживание и уж тем более не счастье, а признаки и характеристики, заложенные в генах. Естественному отбору нет никакого дела до нашего счастья и покоя. И самой эволюции (как процесса с некоей целью) не существует – у эволюции нет цели, это просто распространение организмами своих генов. Эволюционный успех определяется не выживанием, а размножением. Эта версия расставляет все на свои места. Эволюционно успешным будет тот самец богомола, который расположит к себе самую плодовитую самку, а не тот, который вовсе не будет интересоваться самками. Первого съедят прямо во время спаривания, а второй проживет долгую и счастливую жизнь. Первый успешен, второй счастлив. Примерно то же можно сказать и о нас.

Какое животное даст больше потомства: спокойное и счастливое, пребывающее в удовлетворении, или беспокойное, не останавливающееся, постоянно жаждущее новых половых партнеров, ареала, репутации? Ответ очевиден – счастливые не оставляли потомства. Мы все являемся потомками череды беспокойных и ненасытных чемпионов в борьбе за распространение своих генов. Другие, может, и жили долго и счастливо, но не оставили потомства.

Получается, что мы эволюционно запрограммированы быть несчастными и мечтать о счастье. Мы должны хотеть многого, иначе проиграем в гонке размножения. Мы генетически запрограммированы не испытывать счастье слишком долго – только краткий миг, который не слишком будет нас отвлекать от погони за ним. Но совсем не испытывать счастье мы тоже не можем – теряется смысл. Получается, что эволюция позаботилась о том, чтобы наша удовлетворенность и счастье длились недолго, чтобы, получив желанное, мы не успокаивались на достигнутом и сразу же мчались к следующей цели. Это и есть сансара. Мы созданы ненасытными, беспокойными, неспособными к длительному переживанию счастья.

Эволюция выработала массу механизмов, чтобы не дать нам насытиться и успокоиться. Излишняя беспокойность, прямая причина того, что наши предки обеспечили наше появление. Инстинкт самосохранения диктует живому организму очевидную логику: будь независим от внешних воздействий, потому что большинство из них опасны, стабилизируй и поддерживай безопасную ситуацию, избегай неизвестного, потому что любое новое явление может быть опасным, реагируй на подозрительное мгновенно. Для нашего выживания оказалось важно быть тревожными – выживали те, кто мгновенно реагировал на малейший подозрительный шум в кустах, даже если это была ложная тревога. Эта излишняя реактивность истощает нервную и иммунную систему, но обеспечивает выживание. Если ваш давний предок тысячу раз подпрыгнул из-за шевеления в траве, то, несмотря на то что 999 раз это была ложная тревога, в тысячный раз он все же избежал ядовитой змеи. Более спокойные соседи, возможно, прожили бы дольше него, если бы не жили в окружении ядовитых и хищных тварей. Спокойные и нетревожные отсеялись еще в доисторические времена.

В ненадежном окружении выгодно преувеличивать опасность и испытывать постоянный страх – это обеспечивает выживание, хотя и ухудшает здоровье. Тревожность и страх порождают хронический стресс, который чрезмерно активирует симпатическую нервную систему, отвечающую за реакции типа бей или беги. В сегодняшних реалиях это привело к тому, что мы практически поголовно живем в состоянии хронической стимуляции симпатической нервной системы, а это означает проблемы с пищеварительной, сердечно-сосудистой, эндокринной и иммунной системами. Под влиянием стресса организм привыкает находиться в постоянном тонусе во вред перечисленным системам.

Наши предки жили недолго – средний возраст охотника-собирателя составлял двадцать семь лет. Его задачей было прожить достаточно для того, чтобы успеть вырастить потомство, что будет потом – не так важно. Поэтому мы снабжены массой механизмов, которые делают нас чемпионами выживания, но за которые мы расплачиваемся в престарелом возрасте. Впрочем, как вы уже поняли, во времена, когда эти механизмы формировались, увеличение продолжительности жизни не стояло на повестке дня. Поэтому современный человек имеет запас прочности, вполне достаточный для того, чтобы качественно прожить сорок лет, после чего болезни начинают сыпаться как из ведра – сказываются последствия постоянных стрессов и тревожности. То, что наш организм способен жить гораздо дольше, чем срок, необходимый с точки зрения эволюционного успеха, – это замечательная ошибка эволюции. Она оказалась возможной потому, что выживание стариков никак не вредило успеху популяции, а в отдельных случаях могло быть и полезным.