Геннадий Чередов - Планеты, события, люди. В алгоритмах и числах

В тишине из шахты в синей робе с зелёными погонами взбирается сержант и строевым шагом топает через расступившуюся «массовку» к командиру полка Петрунину с просьбой обратиться к подполковнику – ответственному за ГЧ (стоящему рядом). И тому сбивчиво докладывает о неисправности разъёма ГЧ. Тот недоумённо смотрит на комполка (сержант – не его подчинённый) и вдвоём командуют – разобраться в ЧП двум капитанам, из 1 группы и «головастику». Спустившись, сержант сначала дважды удерживал их от попыток – прицелиться по конфигурации рисунка контактов и с усилием вставить отрывной разъём ракеты в днище ГЧ до щелчка. На это не решился ефрейтор в полумраке, а новые попытки и в свете могли привести лишь к поломке контактов у ракеты. А это – большое ЧП. По очереди у люка объяснил каждому и показал невероятную причину «неисправности». Центральный эксцентрик разъёма при сборке оказался почему-то вставлен с «ошибкой на 180 0». Такой ошибки на изделиях не должно быть, ибо всё многократно перепроверялось при сборке и приёмке.

Ларингофоны на поверхности были не предусмотрены, и сержант пока топал, просчитывал варианты последствий доклада не по уставу. Обратился к независимому от полка «хранителю ГЧ», чьё изделие считал не исправным. Чтоб не терять время – проверялась по нормативам готовность полка, а не группы. Офицеры группы из-за сержанта оказались отстранёнными от учений на «своей шахте». Соседний капитан-бортовик был профи, знал схему ракеты до номеров контактов. Учения завершились успешно – капитан соединил 2 контакта (из 2 десятков в разъёме) проводами. Командир 2 группы – Бар, был из суворовцев, и за сход с дистанции ждал «разбора полётов». Позднее однако лишь бурчал, что сержант дважды пытался сломать ракету. Он вроде бы и не знал, что сержанта готовили для таких ситуаций – замещать офицеров даже у главного пульта. Вот и попробовал замещать.

После гибели на испытаниях Р- 16 в Тюра-Таме 74 человек с маршалом Неделиным М. Ф. (24.10.1960, ИН=124, прожившим 2х 29лет без 16 дней или 7 2х 16х 27дней), и наращивания числа ракетных полков, доктрина с повторными пусками сержантским составом признана была, вероятно, не реалистичной. Даурскоговыпускника к главному пульту не допустили и близко. Знания об «изделии» не пригодились и по иной причине. Недельные боевые дежурства группы отличались тем, что спали в казарме одетыми – для броска по тревоге к пультам и агрегатам, не заправленной ракеты. (После заправки ракета была бы безопасна для эксплуатации лишь 2 недели, из-за разъедания стенок баков). Для сравнения можно упомянуть связку катастроф одной и той же «транзитной» заправляемой ракеты в интервале 15 лет и 41 дня (15х 16х 23дней) у заокеанских партнёров. С жидкостным двухступенчатым Титаном-2, аналогом Р-16 (150 т, с боеголовкой W- 53, 9 мт). 1) Через 5 лет и 4х 19дней от НМФ – задымление шахты с гибелью 53 человек 9.08.1965 (ИН=48). 2) Через 20 лет без 35 дней 19.09.1980 (ИН= 89) – утечка топлива со взрывом ракеты в шахте, повреждением ГЧ, случайно не закончившимся большой катастрофой, за 5 лет и 40 дней до взрыва АПЛ К-431 и 6 лет без 2х73 дней до чернобыля. С «вольными упражнениями» сержанта Кеннеди, обвинявшего командование в некомпетентности.

Формально у лейтенантов группы в подчинении солдат не было. Бортовиками отделения командовал недавно появившийся капитан, которому дембеля-стартовики сразу приклеили прозвище «Рыба». У остальных прозвищ не было, даже у Косткина, регулярно промывающего спиртом мозги и «зубные контакты». Отношения с Рыбой у сержанта не сложились из-за его придирок и «закручивания гаек» без повода. Конфликт выплыл после категоричного отказа сержанта на сверхсрочную службу. По поводу разной трактовки Строевого Устава. Казарма была двухэтажной. На первом – заправщики, на втором 4 подразделения – ракетчики и установщики». Двухъярусные кровати составлены попарно, и сосед Зуб неосмотрительно после подъёма назвал его по имени, не заметив подплывшую рыбу, которая начала с утра ковать из сержанта робота.

Который обязан требовать соблюдения выражений, «товарищ рядовой, рядовой Зуб, товарищ сержант», днём и ночью, стоя, сидя, лёжа. «А ваша жена вечером строевым шагом докладывает о готовности»? На пререкание тот ответил, что это приказ. Приказ был абсурден, ибо при таком обращении старшего, младший должен без команды встать в положение «Смирно». Сержант ответил, что выполнит письменный его приказ на эту тему, но затем оспорит рапортом. Увидев вечером сержанта в ленинской комнате за чтением толстой книги, капитан спросил, что за роман тот читает. Удивился, что это учебник высшей математики. Задал назидательный вопрос, знает ли тот, кто такой Ван Гог. Ответ, что книгу «Ярче тысячи солнц» он тоже читал, повторно оскорбил его ожидания. Сержант учебник не просто читал, а переносил справочный материал в малую записную книжку, для образного запоминания. ((Чем в дальнейшем удивил преподавателя «мат-физики» Бондарева, вопрошавшего периодически у аудитории подсказок. Дважды получил у него персональные задания по СНО и зачёты «автоматом», из-за чего Теория поля осталась отложенной «на потом», навсегда)).

И как следствие, сержанта вызвали через дневального в переполненную «офицерскую курилку», для головомойки. К столу в углу, где Рыба спросил: «Будет ли он выполнять приказ»? «Нет, только письменный». Рыба вскочил в ярости «Ах ты ё… твою мать»! Сержант ответил в тон автоматически той же фразой, с частицей «не», сам удивившись смыслу. В нависшей тишине капитан объявил «5 нарядов». Сержант ответил опять не по уставу, что для этого его нужно сначала разжаловать в рядовые. Рыба, как гранату, выхватил из стола Устав и стал листать, пока не сообразил, что перед толпой офицеров других групп воспитательный цирк сворачивается совсем не в ту сторону. В повторном заходе сержант получил строгача, а четвёрка офицеров группы без капитанов экстрадировала его в подвал. Оказалось, не для битья, а для нервенной головомойки. Но упёртый стоял на своём, что на публичный мат ответит матом. Лейтенант Сабитов пытался утихомирить коллег: «О человеке судят по делам, а не по словам». Назавтра последовало «приглашение» капитана Шворова – перейти в его отделение, из бортовиков в стартовики, с обучением новой специальности, с потерей половины оклада (с 20.8 до 10.8 руб.). Согласился – без вариантов.

Начальник караула №1 старлей Косткин решил всё-таки проучить помощника-сержанта, потребовав сразу после расстановки часовых (по периметру 3 шахт и потерн, за «сеткой под током») лично вымыть у него в комнате пол. Тот ответил, что это может сделать и рядовой бодрствующей смены. «Отказываешься?» «Отказываюсь»! Звонок дежурному по части о неподчинении. Замаячил дисбат – в карауле, как на войне. Сержант прилёг в опустевшей комнате отдыха – в голове «стрелки на нуле». Караульные двух смен «на ушах». Подсел на топчан Зуб: «Говори, что он пьян. Мы подтвердим». «Кто пьян»? «Прикладывается постоянно. От него всегда запах спирта, даже противно». Вместо дежурного пришёл Гурбанов, выслушал «зубную версию» и отправил в казарму без автомата и подсумка (для замены старшиной). Назавтра, после зубной объяснительной, санкций к сержанту не последовало.