Дмитрий Ландау - ОКР закрывается в субботу

А стоит ли говорить про инновации и «новейшие, не имеющие аналогов в мире» разработки таких замечательных НИИ? Они вообще есть?! Конечно есть. И немало. Даже вполне себе неплохие инновации бывают. Просто эти разработки устарели где-то в середине 80-х, а в остальном к ним никаких претензий нет.

С отоплением дела обстоят весьма печально: некоторые корпуса или пристройки десятилетиями отапливаются чуть хуже, чем совсем никак. В то время как работа в таких помещениях иногда предполагает круглосуточное наблюдение за каким-либо процессом – по сменам. По крайней мере, так было в 2000-е и в начале 2010-х годов. Зима, в помещении где-то +5 ℃. Из лаборатории выходит один завернутый в тулуп человек в валенках, заходит другой, такой же. Первый стремительно несется на кухню, чаем отогреваться. Второй готовится к долгой холодной ночи, которая темна и полна ужасов. Куда там всяким полярникам с их арктическими экспедициями.

Но самое слабое место НИИ – это, конечно же, туалеты. Они вне конкуренции. Как правило, есть один-два приличных гальюна, куда можно водить начальство и проверяющих. Все остальные туалеты, прямо скажем, не для гостей, да и вообще не для посторонних глаз и иных частей тела. Как говорится, не ходите, дети, в Африку гулять!

Кстати, говорят, именно поэтому бюджетникам секс не нужен – их государство регулярно имеет.

НИИ очень любит секретность, а секретность очень любит НИИ. Местное руководство хлебом не корми, дай чего-нибудь засекретить. Поэтому постороннему человеку вход в эти храмы наук и церкви технологий строжайше запрещен. Оно и правильно: нечего непосвященных людей пугать. Сначала посвятите, потом пугайте. Почти все бумажки-отчеты-отписки непременно делаются с грифом секретности. Для чего? А для того, чтобы иностранные технические разведки не прочитали. Увидят надпись «Совершенно секретно. Особой важности» и сразу поймут, что нехорошо это, нельзя так, неэтично.

– Что здесь вообще можно секретить? И, главное, зачем?! – спрашиваю я у местного айтишника, сисадмина. – По-моему, в данном случае единственная причина секретничать – это забота об американской разведке.

– В смысле? – не понял прикола айтишник.

– В смысле, если бедное ЦРУ это все увидит, они ж там, несчастные, со смеху помрут. И от кого тогда нам весь этот ужас секретить? Как тогда надбавки за секретность себе оформлять?

– Нет, ну тут ты не прав, между прочим, НИИ уже ломали когда-то, было дело… – задумавшись, вспоминает айтишник.

– Ломать-то его, может быть, и ломали, вот только жаль, что починить забыли, – остроумно замечаю я.

Причем починить его забыли настолько, что в заборе, ограждающем невероятно секретную территорию, давно появилось два лаза: большой и маленький. Через маленький лаз обычно собаки по своим делам бегают туда-сюда. Большой же был сделан для несколько других животных – двуногих и, за редким исключением, куда менее шерстяных. Бывает такое, что сотрудники по полтора-два года сидят без работы. Например, госзаказов нет. Денег в такие моменты тоже, как правило, у предприятия не так, чтобы очень много, но поскольку контора бюджетная, то по три копейки на брата все же найдется, чтобы с голодухи не померли и не разбежались раньше времени. А дальше в игру вступает бюрократия. Плевать, что работы нет, тебе же какую-никакую, а зарплату все-таки платят. Ведь платят же? Значит, будь добр, соколик, электронным пропуском на КПП проведи и свои законные восемь часов в день отсиди от звонка до звонка. Но ведь восемь часов подряд сидеть и ничего не делать сможет далеко не каждый: это вам не у станка с ЧПУ смену стоять. Тут от скуки и с ума сойти можно. Вот и придумали наши смекалистые русские люди один беспроигрышный вариант: с утра на работу приехал, электронный пропуск на проходной тебе пробили, а дальше – через дыру в заборе и, как говорится, гуляй, Вася, Бога нет. В конце дня обратно вернулся, через проходную вышел с пропуском. И все довольны: по бумагам получается, что весь день вкалывал Вася. Как проклятый. А потом Вася еще за получкой пойдет в конце месяца и будет возмущаться, что опять мало дали, сволочи.

В отделе кадров даже строго-настрого запрещают пользоваться телефоном, не достанешь его из широких штанин – тоже секретики у них там какие-то. В общем, как говорится, у нас ничего нельзя, остальное можно.

– Что будет, если начать в Сахаре строить социализм?

– Сначала массовое движение, энтузиазм. А потом – острый дефицит песка.

…

Люди, родившиеся и выросшие в СССР, не дадут соврать: в советском жаргоне была замечательная универсальная фраза, характеризующая любую ситуацию в науке, промышленности, борьбе с преступностью и всякое-разное. Звучала она примерно так: «У нас в целом все хорошо, но присутствуют отдельные недостатки». Эта отписка часто фигурировала во многих отчетах всевозможных проверяющих. В переводе с советского на общечеловеческий язык фраза эта означала: полный провал по всем статьям. Так вот, в наших прекрасных НИИ в целом, в принципе, все более-менее хорошо, но порой, бывает, присутствуют недостатки. Отдельные.

Еще в ходу была другая популярная фраза-отписка:

– Каков уровень преступности в округе, дорогая милиция?

– Неуклонно снижается.

– Каково качество производимых самолетов, уважаемые авиаконструкторы?

– Неуклонно повышается.

– Какой уровень безработицы в стране?

– Неуклонно снижается.

…

Так вот, разумеется, качество продукции, производимой в НИИ, у нас всегда и везде неуклонно растет, а процент брака столь же неуклонно снижается.

А вот кадровая ситуация здесь на 90 % как в армии: умные не идут, дураков не берем, поэтому работаем с полудурками. Работают же люди в основном по-социалистически, то есть хреново. Это когда технолог приносит материал на обжиг в 8:40, а ему говорят, что поздно уже, милый мой, и вообще рабочий день в 15:00 заканчивается, так что ты лучше завтра приходи, родной.