Александр Левинтов - Человечность

Историческое знание. Статус и источники.

Историческое знание давно перестало быть знанием фактов, дат, хронологий, династий и количества техники и живой силы в сражениях или битвах.

Историческое знание приобрело синтезный, концептуальный характер, временные границы которого могут быть, в зависимости от ситуации, либо предельно конкретны (как, например, в «Мартовских Идах» Т. Уальдера), либо размыты до полнейшей неопределенности (куда относить действие исторической фантазии под названием «Игра в бисер» Г. Гессе?).

Историческое знание, как и любое гуманистическое знание, находится под сильнейшим подозрением в своей истинности, полноте и совершенстве. Более того, оно может быть подозреваемо – а знание ли оно? Современный профессор истории рискует каждый раз, принимая экзамен у студентов, выпасть из исторического дискурса, свалиться в «непререкаемые факты», которых более не существует, оказаться мертвее мертвых дат и дел.

Историческое знание понятийно – оно не только охватывает максимально широкий круг смыслов и представлений, оно позволяет ориентироваться в пространстве настоящего и строить, планировать, конструировать предстоящую деятельность, будущее. Историческое знание теряет свою категоричность и категориальность. История все менее становится похожа на обвинительный приговор, тем паче – последнее слово приговоренного. История – более не утешение перед предстоящим, отныне это – акт, а точнее, процесс самоутверждения.

Внятность исторического знания обусловливается не только перипетиями и обстоятельствами того или иного исторического события, но и самим субъектом исторического знания, позицией и оснащенностью этого субъекта.

Историческое знание по статусу своему есть явственный (в той или иной мере) след, оставленный в прошлом, но прочитанный и читаемый сегодня. Можно совершенно безуспешно и бестолково начитаться исторических исследований о 20-х годах 20-го столетия, так ничего и не поняв, можно же взять подшивки газет той эпохи, связки писем тех времен, путеводители или любые другие, документально жизненные материалы – и интересующая эпоха, постепенно, медленно, шаг за шагом, листок за листком, брошюра за брошюрой, программка за программкой – будет приоткрываться восхищенному взору, в трепете обновления и нового понимания. И даже трамвайный билетик может рассказать многое, гораздо более важное и чуточку волшебное.

Родников исторического знания столько и сила каждого из них такова, каков интерес к ним: наш сегодняшний и наших детей – завтрашний.

Подвергая сомнению привычные нормы и догмы исторического псевдомышления, когда причины и поводы событий незаконно объясняются ныне действующими регулятивами поведения и принятия решений, в еще большей степени подвергая сомнению самого себя, свои возможности и допуски к историческому знанию, я завершаю тем первую, вводную лекцию, вооруженный своим подходом и им же обезоруженный.

Сквозь первую лекцию я прорвался, потом будет проще и легче. Интересно, а прорвался ли сюда читатель?

Гипотеза антропогенеза

Предгоминиды, ставшие биологической основой человека, должны были быть несчастным племенем, предуготованным безжалостной эволюцией к вымиранию. Они оказались в тупике «первородного греха».

С одной стороны, они, жалкие и беспомощные, вынуждены были жить большой стаей. С другой – они все время находились на грани вымирания с голоду: их всеядность не могла спасти их от голодной смерти, именно поэтому они вынуждены были использовать палки, камни, любые подручные средства, ибо собственных сил нехватало. Это же обстоятельство, вечный голод, сделал их беспредельно жестокими и к своей еще трепещущей жизнью пище, и друг к другу. Убийство – основная и единственная форма их существования и отношения к окружающему миру, включая сородичей по стае. С третьей стороны, они должны были испытывать также огромный сексуальный голод. Переход от воздушно-земного, древесного образа жизни к водно-земному, к нырянию и плаванию под водой, должен был привести к прямохождению и серьезным, пагубным анатомическим и физиологическим изменениям самок, их повальной смертности («в муках будешь рожать») и нарушению половозрастной структуры стаи. Дефицит самок неминуемо должен был привести к гаремной трехзвенной организации (владельцы гаремов – самки – молодые самцы, это соответствует самым звериным человеческим социальным структурам, например, тюремным: воры – мужики – козлы, а также схеме А. Турена“социальный актор – социальный агент – социальнаяжертва»), где мощный самец, «пахан», окружен гаремом, а молодые самцы, горя и изнывая желанием, постоянно дерутся между собой и с ним за обладание самкой. Важным обстоятельством являлось также то, что этипредлюди испытывали сексуальный голод постоянно и непрерывно, а не в определенные периоды, что они готовы были к сексуальной жизни постоянно и постоянно находились в эротическом возбуждении. Это было местью и обманом природы за их способность и готовность к убийствам себе подобных: они воспроизводили собственных убийц.

Все эти братья и сыновья постоянно и страстно жаждали взбунтоваться против доминирующего самца – свирепого хозяина гарема, собственного отца. В эту же версию укладывается и братоубийство – Каином Авеля, вражда между Атреем и Фиестом в эллинистической мифологии, а также братоубийственные сюжеты во многих других мифологиях. Самцы уничтожали друг друга, инстинктивно поддерживая равновеликость численности полов. В греческой же мифологии эта цепь брато- и отцеубийств прекращается на внуке Атрея Оресте, матереубийце, мстящем Клитемнестре за мужеубийство; в свою очередь, Клитемнестра убивает Агамемнона за жертвоприношение Посейдону дочери Ифигении. Афинский суд, оправдавший Ореста, впервые признает родство по закону выше кровного родства – собственно, с этого эпизода начинается современная цивилизация.

Удовлетворение сексуального голода, драка и убийство должны были превратиться в одно, единое действо, кровавое и безобразное, длящееся всю жизнь. Даже у неандертальцев до сих пор не найдено ни одного целого мужского черепа – все они расколоты в непрерывной сексуальной войне всех против всех. Племя предгоминидов было обречено на вымирание и исчезновение, и именно поэтому оно было избрано в качестве биологического материала для человека, ему было вменено и имплантировано сознание, отличное от сознания всех других живых существ, аутистическое сознание.

Выход был найден в том, что, в отличие от физического голода (вечно возвращающего нас в животное, звериное состояние), только распаляемого воображением, сексуальный голод может быть удовлетворен с помощью воображения. Неврастеники из числа молодых самцов, кружащихся и визжащих вокруг строго охраняемых самок (сестер и матерей), уединялись и находили сексуальное удовлетворение, включая собственное воображение.