Зульфия Алькаева (Окорокова) - Межкультурные парадигмы в отечественной и европейской литературе. От Серебряного века до новейшего времени
- Название:Межкультурные парадигмы в отечественной и европейской литературе. От Серебряного века до новейшего времени
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:978-5-6045420-1-9
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Зульфия Алькаева (Окорокова) - Межкультурные парадигмы в отечественной и европейской литературе. От Серебряного века до новейшего времени краткое содержание
Рекомендуется учёным-гуманитариям, студентам, аспирантам, преподавателям учебных заведений.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Межкультурные парадигмы в отечественной и европейской литературе. От Серебряного века до новейшего времени - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Подробности этих встреч, как сейчас бы сказали, – настоящие эротические сцены.
…Ты разбирала ласково мне кудри,
А я глядел с твоих колен в глаза?
Зачем во тьме, когда из тихой рощи
Гремели соловьи, ты наклонялась
К моей щеке горячею щекой
И целовала сладко, осторожно,
А после всё томительней и крепче?
Скажи зачем?..» Она лицо руками
Закрыла вдруг и кинулась вперед.
И долго мы, как звери за добычей,
Опять бежали в роще. Шумный ливень
По тёмным чащам с громом бушевал,
Даль раскрывали молнии, и ярко
Белело платье девичье…
В начале этой дикой погони герой кричал девушке: «Остановись, послушай! Я всё равно до света не отстану, Ты понапрасну мучишься…» Однако, в конце концов, мучиться пришлось ему. Платье девичье вдруг «исчезло, точно провалилось», а бывший милый друг «выскочил с разбега на опушку, упал в овёс, запутанный и мокрый, и зарыдал, забился…». Так в одном лирическом стихотворении Бунина поместилось и счастье, и сомненья, и холод разлуки – целый любовный роман. Для молодого человека, опьянённого собственными чувствами, не пели, а «гремели соловьи», для него гремел потом гром. Герой, получивший знаки внимания от девушки, стал настойчивым и самоуверенным. Но его милая Веснянка, не проронив ни слова на прощанье, незаметно ускользнула от него под шум ливня. Несмотря на интимные свидания, герой почти ничего не знает об избраннице. Видимо, увлекшись собой, он не расслышал тихий голос девичьего сердца. Разумеется, такую повесть в стихах мог создать только тонкий психолог и знаток женской души. Хорошо, когда безответная любовь кончается лишь слезами, но бывают и бури, и стихийные ураганы. Разрушительную силу страсти поэту удалось выразить в таких стихотворениях, как «Алёнушка» [82] Бунин И.А . Полное собрание сочинений в 13 т. – М.: Воскресенье, 2006. – Т. 2. – С. 47.
, где неутолённая страсть рождает пожар, и «Малайская песня» [83] Там же. – С. 49.
, где творится страшное убийство из ревности.
Иван Алексеевич Бунин объездил немало стран. Множество самобытных, благоухающих пряностями и благовониями стихотворений – итог путешествий по Греции и странам Ближнего Востока. Изучение Корана, древних памятников культуры и всевозможных поверий увлекли поэта. Разумеется, самые яркие открытия Бунин воплотил в творчестве. Тема эта обширна. Остановимся лишь на малой её толике – лирических героинях, в той или иной степени охваченных желанием любить и быть любимыми. Тема любви тесно увязана здесь с постижением связи времён и культур, осознанием целостности мира. Как иллюстрация деликатного эротического подтекста и восточного сюжета, почти идентичного русскому, примечательно стихотворение «Диза» (1903 г.). Одиноко сидящая в светлице за пяльцами молодая мастерица Диза думает о милом друге [84] Пусть милый далеко, – он верен… // И вот на вечернее солнце, // На снег, на зелёные ветви // Она загляделась в оконце. // Забыты узоры цветные, // Забыты точёные пяльцы, // И тихо косою играют // Прозрачные тонкие пальцы. Бунин И.А. Полное собрание сочинений в 13 т. – М.: Воскресенье, 2006. – Т. 1. – С. 117.
. Знаток женского сердца, Иван Бунин точным штрихом раскрывает глубоко спрятанное любовное чувство: накручивание волос на пальцы есть не что иное, как бессознательный знак желания. Цветовой и временной контраст – снег и зелень ветвей – тоже не случаен: он демонстрирует смятение молодой девицы. Она, в сущности, не может дать точный ответ на вопрос: верен ли ей в разлуке милый друг, а знать это для неё куда важнее, чем вышивать замысловатые узоры, поэтому, усиливая смысл, так настойчиво повторяется глагол «забыты»: «Забыты узоры цветные, забыты точёные пяльцы».
«Кувшин», «шатёр», «джинн», «алмаз», изумруд», «благоуханья»… Эти слова помогают поэту создавать восточный колорит. Из цикла стихов о загадочных женщинах Востока стоит выделить такие жемчужины, как «Розы Шираза» [85] Там же. – С. 217.
, «Гробница Рахили» [86] Там же. – С. 197.
, «Дия» [87] Там же. – С. 195.
, «Зейнаб» [88] Там же. – С. 181.
, «Ириса» [89] Там же. – Т. 2. – С. 48.
.
В стихотворении о юной красавице «Дия» (1907 г.) героиня, которая «легка, как горный джинн», чей стан «под шёлковым бешметом детски строен», которая вот-вот «нальёт кувшин, на камень бросит красные папучи и будет мыть, топтать в воде белье», не роняет ни воду, ни слова. Она ничего не говорит – за неё журчит фонтан и ручей. И струящаяся вода красноречива. Обращаясь к ручью, как к живому, автор восклицает: «– Журчи, журчи, звени, родник певучий, // Она глядится в зеркало твоё!». Это невинное любование юной Дией невольно возвращает читателя к похожей бытовой ситуации, описанной в стихотворении «Криница» (1906–1911 гг.) [90] Бунин И.А . Полное собрание сочинений в 13 т. – М.: Воскресенье, 2006. – Т. 1. – С. 255.
. За водой к журавлю пришла русская женщина. И тут, говоря о внешних достоинствах героини, автор проявляет гораздо больше смелости: «Плывет, качаясь, тяжкое ведро, //Сверкает жесть – и медленно вдоль луга // Идёт она – и стройное бедро // Под красной плахтой так упруго».
О характере закрытых и в то же время страстных женщин Востока, думаю, лучше всего говорит стихотворение «Зейнаб» (1903–1906 гг.):
Зейнаб, свежесть очей! Ты строга и горда:
Чем безумнее любишь – тем строже.
Но сладка, о, сладка ледяная вода,
А для путника – жизни дороже!
И совсем в ином ключе, легко, напевно, иронично, Иван Бунин пишет о неверной мусульманке в стихотворении «Жена Азиса» (1903 г.) [91] Там же. – С. 166.
. Толчком к его созданию послужило древнее правило симферопольских татар: «Неверную меняй на рис».
Уличив меня в измене,
Мой Али, – он был Азис,
Божий праведник, – в Сюрени
Променял меня на рис.
Умер новый мой хозяин,
А недавно и Али,
И на гроб его с окраин
Все калеки поползли.
Шли и женщины толпами,
Побрела и я шутя,
Розу красную губами
Подведёнными крутя.
Вот и роща, и пригорок,
Где зарыт он… Ах, Азис!
Ты бы должен был раз сорок
Променять меня на рис.
Ни вкус, ни деликатность не изменяют художнику даже тогда, когда он поднимает сложную тему запретной любви, чувства, которому препятствуют понятные житейские препоны. Обстоятельства привязывают человека к земле, крылья опускаются и отмирают, словно сорванные и забытые на скамейке полевые цветы. Так может быть с кем угодно, но не с поэтом. Он способен поднять любовь на такую высоту, где ничто и никто не может помешать ее расцвету. В стихотворении «Чужая» (1903–1906 гг.) [92] Бунин И.А . Полное собрание сочинений в 13 т. – М.: Воскресенье, 2006. – Т. 1. – С. 166.
речь идёт именно о таком чувстве. Нотки обречённости звучат в речи героя, посмевшего полюбить чужую жену. При этом он полон внутреннего достоинства, которым нельзя не восхищаться. Большое чувство возвышает! Особенно прекрасным и чистым оно становится тогда, когда любящие не могут быть вместе. Интересно, понимал ли поэт тогда, насколько важной для него окажется сердечная закалка, мужественная способность и готовность любить на расстоянии, ведь пришлось же ему потом, на чужбине, издалека любить русских женщин, друзей, родные воронежские пейзажи?..
Интервал:
Закладка: