Зульфия Алькаева (Окорокова) - Межкультурные парадигмы в отечественной и европейской литературе. От Серебряного века до новейшего времени

Лирика Бунина живописна. Бунин-поэт как будто бы впитал в себя мироощущение знаменитых художников своего времени, с которыми водил дружбу. Но любовь в изображении этого русского поэта поражает не только силой художественной изобразительности. Она всегда подчинена загадочным внутренним законам. Они человеку неведомы, но в минуты просветления он может их почувствовать и воспринять. Вспомним о роковом предназначении любви. Сопряжённость понятий «любовь» и «смерть» для Бунина – очевидный и непреложный факт. Катастрофичность бытия, непрочность человеческих отношений и самой жизни для поэта не требуют доказательств. В его миропонимании это печальные аксиомы любой человеческой судьбы. В одном из писем поэт вопрошает: «Неужели вы ещё не знаете, что любовь и смерть связаны неразрывно? Каждый раз, когда я переживал любовную катастрофу, а их, этих любовных катастроф, было немало в моей жизни, вернее, почти каждая моя любовь была катастрофой – я был близок к самоубийству».

Богиню любви в лирическом пространстве Бунина часто вытесняет богиня печали [93] «Чашу с тёмным вином подала мне богиня печали. // Тихо выпив вино, я в смертельной истоме поник. // И сказала бесстрастно, с холодной улыбкой богиня: // «Сладок яд мой хмельной. Это лозы с могилы любви» (1902 г.). И.А. Бунин . Стихотворения и переводы. – М.: Современник, 1985. – С. 146. .

А вот отрывок из стихотворения «В старом городе» (1901 г.) [94] Бунин И.А . Полное собрание сочинений в 13 т. – М.: Воскресенье, 2006. – Т. 1. – С. 87. и мрачное описание лунной ночи в стихотворении «Светло, как днем, и тень за нами бродит» (1901 г.) [95] Там же. – С. 95. :

Бунину свойственно стремление поднять простое земное чувство до уровня, когда оно открывает душе тайны мироздания. В философском стихотворении «К прибрежью моря длинная аллея» (1900 г.) у лирической героини нет имени. У того, о чём хочет сказать автор, названия не бывает: это нечто «несбыточное», «мечты созданья». Мысленный взор поэта обращен к вечности, где мы есть существа, стоящие на какой-то одной, чётко очерченной ступени. Об этом говорит сам прибрежный пейзаж [96] Там на прибой идут ступени стройно // И львы лежат, как сфинксы, над горой; // Далеко в море важно и спокойно // Они глядят вечернею порой. // А на скамье меж ними одиноко // Сидит она… Нет имени для ней, // Но знаю я, что нежно и глубоко // Она с душой сроднилася моей. // Я ль не любил? Я ль не искал мятежно // Любви и счастья юность разделить // С душою женской, чистою и нежной, // И жизнь мою в другую перелить? // Но та любовь, что душу посещала, // Оставила в душе печальный след, – // Она звала, она меня прельщала // Той радостью, которой в жизни нет. // И от неё я взял воспоминанья // Лишь лучших дней и уж не ту люблю, // Кого любил… Люблю мечты созданья // И снова о несбыточном скорблю. //Вечерняя безмолвная алея // меня к скалистым берегам, // Где море подымается, синея, // К пустынным и далёким небесам. // И горько я и сладостно тоскую, // И грезится мне светлая мечта, // Что воскресит мне радость неземную // Печальная земная красота. Бунин И.А . Полное собрание сочинений в 13 т. – М.: Воскресенье, 2006. – Т. 1. – С. 80. .

Сверхчувствительность Ивана Алексеевича, безусловно, обострилась в свете социальных катастроф, потрясших Россию в начале ХХ века. Его лирика наполнилась новым грозным значением. «Любовь прекрасна» и «любовь обречена» <���…> Эти понятия окончательно совместились и совпали, затаив в глубине каждого произведения (рассказа или стихотворения) личное горе Бунина-эмигранта, вынужденного покинуть Родину с новым, уродливым лицом революционных перемен. Бунин говорил жене Вере Николаевне, что «он не может жить в новом мире, что он принадлежит к старому миру, к миру Гончарова, Толстого, Москвы, Петербурга, что поэзия только там, а в новом мире он не улавливает её». То же настроение – в поэтическом признании: «Пыль Москвы на старой ленте шляпы / Я как символ свято берегу». Женская красота, счастье, слава – всё приобретает ощущение бренности и обречённости в стране, где и весна, по меткому выражению Бунина, какая-то окаянная. Поэту, влюблённому в прошлое, только и остается, что лелеять воспоминания. В стихотворении «Что впереди? Счастливый долгий путь…» (15.IX.22.) «счастливый путь» автор предрекает молодой лирической героине, но уже не себе [97] Что впереди? Счастливый долгий путь. // Куда-то вдаль спокойно устремляет // Она глаза, а молодая грудь // Легко и мерно дышит и чуть-чуть // Воротничок от шеи отделяет – // И чувствую я слабый аромат // Её волос, дыхания – и чую // Былых восторгов сладостный возврат… // Что там, вдали? Но я гляжу, тоскуя, // Уж не вперёд, нет, я гляжу назад. Там же. – Т. 2. – С. 175–176. .

Если помнить, что красота, любовь, молодость, гармония всегда для Бунина оставались почти тождественными понятиями, а образы родной природы неизменно участвовали в любовном трепете сердец, то революция, уничтожившая духовную и материальную сущность Руси, потерявшей красоту людей, и физически отдалившая от писателя-эмигранта родную природу, должна была поглотить вдохновение Бунина-поэта.

В эмиграции Бунин почти не пишет стихов. Любовь к женщине из поэзии перешла в прозу, здесь успешно прижилась и дала блестящие плоды в виде цикла рассказов «Тёмные аллеи». И в бунинской прозе любовь опять же волнует трагическим звучанием, ещё более пронзительным и очевидным. Герои, опаленные страстью, гибнут. Правда, тут стоит сделать оговорку. Что считать у Бунина прозой, а что стихами – это ещё вопрос! Автор не разделял себя на поэта и прозаика, однозначно называл поэзией всё, что написал, утверждая: любой рассказ может изложить в стихотворной форме. И всё же мы не станем углубляться в тему жанров и остановимся на привычном понимании поэзии.

Итак, прозрачный источник поэтической любовной лиры в эмиграции у Бунина как будто бы иссяк. Зато обострилась ностальгия. Любовью к Родине пронизано всё созданное им за границей. Процитируем первые впечатления писателя, навсегда оставляющего Родину. «Тускнеют глаза, опускаются вялые руки, и вянет душа, душа, обращенная на восток. Ни во что не верим, ничего не ждём, ничего не хотим. Умерли. Боялись смерти дома и умерли смертью здесь. Вот мы смертью смерть поправшие. Думаем только о том, что теперь там… Интересуемся только тем, что приходит оттуда?» Немногочисленные стихи, написанные в эмиграции, пронизаны чувством одиночества, неприкаянности и тоски.