С. Четвертаков - Кувшин Маслчет – психология от страха боли до совести. Второе издание, исправленное

Все разговоры о классификации рефлексов становятся бессмысленными в момент привыкания к ситуации как адаптации к среде: «Еду предъявили? – Хорошо! Предъявляете, но не даете? – Плохо: в смысле, ничего не означает». Но есть и более высокий уровень обобщения. Если в опытах не даете, а потом, все равно к о рмите, то зачем работать за жалкие кусочки. Такую логику, кстати, освоили уже приматы. Они не слушают дрессировщиков и плохо работают в цирке: «Все равно вы нас нак о рмите» – так не думают, но привыкают. Так же нередко случается и в жизни, если от выпускного вечера в школе до пенсии выдают пособие по безработице или содержат родители, не требуя никакого труда.

И то же со страхом: «Новое? – А не опасно ли? Напугали? И больше ничего? – Хорошо, в смысле: ничего не значит». И на более высоком уровне обобщения условность «страшных» сигналов и экспериментов осваивают не только животные, но и люди – если их постоянно пугают угрозами, как у Льва Толстого в сказке «Лгун».

Остается только представить, как много случалось плохого в жизни европейцев Средневековья, что на каждую встреченную черную кошку для всякого очевидца обязательно находилась недалекая во времени неприятность.

А много позже, в отличие от 1) голодного поиска и 2) при отсутствии опасностей у Животных возникает желание и практика пробовать СРАЗУ все интересное и новое, что ни попадется «на зуб». Так возникает вторичное тестирование объекта на пригодность к энергопотреблению – проверка на полезность U, а в случае отсутствия пользы идет вялое и медленное (латентное) его исследование.

Есть ли такая проверка на полезность у животных? Да! Подобное поведение в советской и в российской психологии обозначено как «ориентировочно-исследовательский рефлекс». Механизм полностью идентичен первому и начальному голодному поведению нашей «беспамятной» адаптивной машины: «неизвестный объект → исследование на полезность», но в условиях уверенного отсутствия опасности …и голода.

Если объект оказывается пригоден к употреблению, он заносится к класс полезных. Для животного и АМ полный алгоритм на ситуацию новизны имеет следующий вид.

Если в реакции на новизну в период замирания обнаруженный объект сам начинает нападение или новое ощущение среды влечет какой-то распределенный ущерб нашей системе, то по факту боли животное бежит от опасного объекта. Тогда система заносит информацию об объекте в память по классу опасных объектов. Далее и только в случае привыкания к неподвижному объекту или при бегстве «объекта» система сможет начать проверку на полезность. И по результату система записывает информацию об объекте по классу пользы или нейтральности (бесполезности).

Законный вопрос, когда же возникает исследовательский вариант? Он появляется, когда объект сложен, не опасен и не пригоден для потребления. Тогда исследование ведется (у животных) латентно – без интереса и энергии в случае, если в процессе не возникает естественных трудностей. Однако при тестировании возникает интерес и энергия в случае, если в исследовании требуется некоторое преодоление (неопасного живого), то есть встречается препятствие.

Такой «исследовательский райский рефлекс», точнее, состояние и поведение, наблюдаются в экспериментах с белыми крысами в боксах, где крыс кормят и поят, им ничто не угрожает и скучно, но есть развитое пространство (лабиринты) и время «подумать».

Исследовательские состояния в реальной жизни у животных (вне среды человека, где много пищи) возникают не слишком часто. В биоценозе у каждого вида всегда есть враги или конкуренты за пищу в своём виде. Избыток пищи позволяет размножаться и сменяется недостатком и пищи, и территории. Даже поселение в безопасные природные зоны влечет размножение в объеме, приводящем к внутривидовой борьбе за ресурсы и пр.

Вот почему в природе у животных нет практики её исследования. Для них главное изучить «свою территорию для охоты и защитить её от других» – труд и нечто иное. Опасностей и забот с пищей много больше, чем свободного времени. Если и есть такое у новорожденных зверят и малышей, то лишь в течение нескольких недель, месяцев или лет – все под защитой родителей.

А теперь обратимся к ответственным изменениям в неоднородной среде. Что должно перезаписываться в памяти в случае изменений среды, например, при отмене прежней полезности или опасности объектов?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Здесь мы впервые вышли (так рано) на проблему причинности всего, что нас окружает. Современная наука пока не смогла решить этот вопрос в целом. А это ключевой вопрос теории познания. Цепь от Бога и религий через анализ Декарта, Локка, Юма, Канта и Гуссерля (начала XX-го века) в понимании функций Мира привели науку к представлению, что в явлениях мы ищем причин или «оснований» их появления. И этот взгляд, включая и ряд ошибок, образует основу общих позиций современной Западной науки в виде концепции «феноменализма» («явленчества»). Пусть читатель простит автора, но примет ПОКА его простое решение. Мир – это взаимосвязанное непрерывное пространство непрерывно взаимодействующих видов и уровней материй, включая и Человека. И делить Мир на части (объекты и среду), а значит в пространстве и во времени (событий), как и искать причину – это есть моделирующий процесс активного восприятия Человека. Мы есть материя, наблюдающая и воспринимающая, которая пытается повторить в опытах (то есть «смоделировать», включая мысленное моделирование) изменения внешней нам материи, как и себя самих. Этот процесс «познания» позволяет добывать пользу – информацию. И понимание причины при появлении нового вида материи в Эволюции мира всегда модель. Каждая причина и сам объект в природе является следствием иных внешних других причин и объектов во времени и пространстве. Человек в познании использует следственные связи ДЛЯ СВОЕЙ ПОЛЬЗЫ и потому обрезает длинные цепи причин с учетом погрешности познания, оставляя важной последнюю ближайшую причину. И причинами (механизмами) появления каждого объекта материи оказываются объекты материи нижнего предшествующего уровня, из которых новый объект и вид материи складывается. То есть Человеку удобно и полезно именно так относиться к природе пребиотической и живой. Но это не произвол – а принцип усложнения Материи. Человек как активная материя сам становится причиной появления себя и своих орудий труда под давлением критических изменений среды. В этом – сложность понимании генеза сознания.