Андрей Михайлов - К западу от Востока. К востоку от Запада. Книга вторая

…Признаться, я всегда настороженно отношусь к тому, вокруг чего вьётся толпа и бьются волны повышенной ажитации. Потому и сюда, в Агру, первый раз ехал с некоторым сомнением. Но Тадж-Махал развеял все мои опасения сразу, как только предстал пред взором.

Тогда, при первом свидании, я провёл рядом с ним целый день. Несколько часов просто сидел на газоне напротив и созерцал, запоминал, впитывал женственное обаяние его линий и одухотворённую чистоту оттенков. Не меньше десятка раз обошёл вокруг. Отдалялся и приближался. Открывал всё новые ракурсы и точки любования. Упивался игрой граней в лучах катящегося по небосклону солнца, от ослепительно белого, такого, от которого зашкаливал экспонометр, до остро очерченного чёрного силуэта на фоне закатного неба. Дошло до того, что в какой-то момент я вообще перестал замечать окружающих, полностью абстрагировался от толпы, и оказался с ним один на один.

Вернее – с ней. Потому что в Тадж-Махале так сильно ощущается присутствие конкретной души и реального образа. Той вечно женственной основы возносящей Мастера на невообразимые высоты Творения.

«Венец дворца»

Тадж-Махал – это любовь. Воплощённая в одухотворённый камень. Высокосвященная и богоположенная. Укор всем тем (мне, например), кто сомневается вечности чувства, возможности бесконечного обожания одного предмета одним переменчивым сердцем. Здесь можно много бросаться красивыми словами, но лучше ещё раз вспомнить историю.

Арджуманд Бану Бегам , известная ещё при дворе Джахангира как Мумтаз-Махал («Избранница дворца»), или, если по-персидски, Тадж-и Махал («Венец дворца»), стала женой принца Хурама (будущего Шах-Джахана ), когда ей едва минуло девятнадцать лет. Красавица-персиянка, к тому же обаятельная, умная, гуманная, тонко чувствующая – Мумтаз-Махал, хотя и не была первой женой царевича, но моментально стала главной и единственной.

Привязанность и степень доверия к ней с его стороны были столь сильными, что будущий правитель не ступал и шага, не посоветовавшись со своим Венцом. Дошло до того, что падишах (это – уже когда он отбил отцовский трон у всех родственных претендентов) даже свою государственную печать хранил только у своей любимой жены.

Правда, совместное их царствование было очень недолгим, всего какой-то год минул с восшествия Шах-Джахана на могольский трон, как судьба (вот уж злодейка!) лишила его всех стимулов царствовать далее. Время, отпущенное Мумтаз-Махал на то, чтобы служить украшением этого беспокойного мира, иссякло, и одна из самых блистательных женщин земной истории ушла из жизни без всякого достойного повода, весьма банально – на тридцать седьмом году жизни, при очередных родах.

Но ушла всё же не просто, а как подобает выдающейся женщине. Взяв напоследок у мужа обещание – выстроить памятник, который был бы достоин земного воплощения их неземной любви.

Вся дальнейшая жизнь Шах-Джахана была так или иначе подчинена выполнению обета. Что стало и смыслом и стимулом дальнейшего бытия всесильного монарха. Всё прочее настолько перестало интересовать владыку, что собственный сын Аурангзеб в конце концов отрешил его от власти и заточил в Красном форте Агры. Последние свои годы Шах-Джахан провёл, созерцая издали, с высоких стен крепости-дворца, прекрасный белоснежный мираж Тадж-Махала, вечно сияющий над дорогой могилой на высоком берегу Джамны, в отдалении. Здесь, рядом с любимым прахом, ему и суждено было найти свой долгожданный и вечный приют.

История этой любви стала самым великим и самым высоким эпизодом из всей эпопеи яркого царствования Великих Моголов. Династия, которую обессмертила любовь, – это, согласитесь, явление нечастое. И то, что всё произошло именно на индийской земле, насквозь пропитанной страстью и чувственностью, – тоже не случайно.

N. B. Шах-Джахан, брат Петрарки

Шах-Джахан, сын эстетствующего наркомана Джахангира, внук великого полководца и выдумщика Акбара , взошёл на могольский трон под пятым номером. Cвою карьеру самодержца он начал точно так же, как многие сотни его царственных коллег во всех династиях – до, и многие сотни – после. Терпеливо дождавшись у постели больного папаши его мирной кончины, вместо того чтобы ехать на войну в Кандагар, куда его упорно посылали, он тут же ввязался в борьбу за могольский трон и после тяжёлой продолжительной борьбы выиграл эту своеобразную «предвыборную» борьбу у своих братьев и дядьёв. В результате чего конкуренты исчезли (вообще), а империя почти на 30 лет получила нового правителя.

Как и все его предшественники, Шах-Джахан был типичным Моголом. Знал и ценил красоту, разбирался в литературе, серьёзно занимался архитектурой. И вообще, по традиции, заложенной ещё Бабуром, старался окружить себя и близких не только утончённой роскошью, но и рафинированной учёностью. Не забывая при этом держать в узде своё государство и в напряжении – соседние. Что выделяло Шах-Джахана из прочих самодержцев всея Индии? Гипертрофированная любовь к прекрасному и… Пламенная страсть к одной из собственных жён! Любовь и страсть, результатом которых и стало рождение вершинного произведения земной цивилизации – Тадж-Махала. Потому-то и жизнь Шах-Джахана достойна того, чтобы поместить его рядом с Орфеем , Петраркой , Данте (продолжите дальше).

Цветок Вечности и его опылители

Нет, не случайно для большинства из тех, кто отправляется в Индию, Тадж-Махал значится первым и главным пунктом программы посещения! И если, побывав в Индии, кто-то говорит, что не был в Агре (и не катался на слонах), то его реноме путешественника сразу становится похожим на тонущий «Титаник».

Понятно, что у каждого приезжего с Тадж-Махалом изначально связаны свои сокровенные цели и чаяния. Кому-то просто нужна важная галочка в виде фото на фоне, кто-то хочет поклониться величайшему памятнику человеческой любви, кого-то влечёт обаяние оригинальной цивилизации Великих Моголов, а кому-то нужен достойный объект для развенчания (был, видел – фигня). Правда, после контакта с памятником отношение к нему становится более ровным и достойным. С людьми происходит тот самый «катарсис», за который умные античные греки так почитали истинное искусство.