Андрей Михайлов - К западу от Востока. К востоку от Запада. Книга вторая

Побывав тут однажды, непременно хочется приехать опять. Каждый раз, приближаясь к Тадж-Махалу, уже на дальних подходах чувствуешь себя совершенно зачарованным. Необъяснимое волнение, которое испытываешь, находясь рядом, сродни сильному религиозному чувству.

В данном случае русский термин «памятник», производное от «память», как нельзя точно характеризует суть творения. Белоснежный каменный цветок на могиле возлюбленной, достойнейший монумент не только самой любви, но и неистребимой романтики человечества.

Лишь будучи отпетым объективным рационалистом можно упрекать несчастного Шах-Джахана в совершении должностного преступления. Что своим строительством он полностью опустошил казавшуюся неисчерпаемой могольскую казну и предопределил скорое крушение великой империи. Но с другой стороны, во многом именно благодаря этому мир не забыл о Моголах. И не забудет о них до тех пор, пока цветёт на берегу Джамны белоснежный траурный цветок Тадж-Махала.

N. B. Грабители и создатели

Что до сместившего отца Аурангзеба, то, собравши последние средства и перелив золотую решётку, поставленную внутри Тадж-Махала вокруг кенотафа почившей царицы, он решил… построить точно такой же памятник и своей усопшей супруге. И построил. Но, как обычно, получился лишь фарс. И сегодня очень немногие знают, что далеко к югу от Агры стоит неудачная копия «а ля Тадж-Махал». Ещё одно доказательство того, что нельзя копировать чужие чувства.

Как и у всех памятников, в истории Тадж-Махала два разнонаправленных вектора – созидания и разрушения. После Аурангзеба мавзолей грабили многие. Постарался и Надир-шах , персидская армия которого вдоволь подчистила Север Индии в 1739 году. Приложили руку и «просвещённые британцы». А между тем мир так и не узнал имя Мастера, создавшего шедевр. Конечно, не последняя роль самого Шах-Джахана, но вот кто конкретно был главным зодчим – толком не известно.

Суета у бессмертных стоп

Но вернёмся в наше время. Большинство приезжающих к Тадж-Махалу туристов и паломников совершают «типовой обход» по одному и тому же маршруту. От Южных ворот, вдоль центрального фонтана внутрь мавзолея, затем, разувшись – вокруг мавзолея по мраморной террасе и… обратно. Кто-то задерживается на террасе над Ямуной-Джамной. Некоторые подходят ещё к двум красным павильонам по бокам – бывшей гостинице для паломников и бывшей мечети. Неудивительно, что все снимки, привезённые в разные страны разными людьми, побывавшими тут в разные годы, – одинаковы настолько, будто сошли с одного печатного станка.

Между тем, как ни странно, только единицы из миллионов паломников видят Тадж-Махал во всём его заповеданном величии с его главного фасада. Дело в том, что белоснежный мавзолей Мумтаз-Махал – лишь половина незаконченного поминального комплекса. По легенде Шах-Джахан предполагал строительство второго такого же – на противоположном берегу Джамны. Такого же – но только из чёрного мрамора. Для себя. Так, чтобы оставшуюся часть Вечности оба памятника вечно смотрели друг на друга.

Вторая часть проекта так и осталась невоплощённой. Строительство началось, но было прервано известными событиями на стадии закладки фундамента. Тем не менее, чтобы понять величие замысла, на Тадж-Махал необходимо посмотреть оттуда, откуда на него должна была вечно глядеть его чёрная тень. Туристов на противоположный берег Джамны не возят, и это парадокс, хотя такое вообще-то характерно для индийского турсервиса.

Потому требуется небольшое усилие, дабы отыскать дорогу к реке и договориться за 100 рупий с паромщиком, чтобы он перевёз вас туда и вернул обратно. Если приурочить такую экскурсию к часам, когда солнце нехотя садится за вычурные крыши далёкого Агра-форта, а над розовой гладью Джамны то и дело пролетают белоснежные цапли – вы, уверяю, получите не только великолепные снимки, но и впечатление, которое останется с вами на всю оставшуюся жизнь.

Свойство белого мрамора, из которого сотворён Тадж-Махал, – менять свой цвет в зависимости от освещения, превращает предзакатное зрелище в подобие искусно сработанного светового шоу. Причём стоящий на высокой платформе мавзолей, если смотреть на него с другого берега реки, обретает свой перевёрнутый антипод, трепетно подрагивающий в мутноватом зеркале тихоструйной реки. Оттого создаётся полнейшая иллюзия, что он не стоит, а свободно парит в промежутке меж земной и небесной твердью опираясь на своё отражение.

Кстати, именно отсюда писал свою картину Василий Верещагин , который был не только знаменитым и беспощадным баталистом, но ещё и тонким ценителем прекрасного, знатоком Востока.

…Наверное, это небольшое эссе очень смахивает на объяснение в любви. Развёрнутое и сумбурное. Пусть будет так. «Лучшее в стране – столица, в столице – дворец, а во дворце – молодая царица». Я люблю Индию. А Тадж-Махал – душа Индии. Потому-то так тянет побывать здесь вновь и вновь.

Вообще говоря, Моголы весьма своеобразно относились к столице своей империи. Постоянной и долговременной у них не было вообще. Стольный город переносили всякий раз, как только возникала потребность разрядить ситуацию в какой-то части государства. Или просто появлялась на то чья-то царственная прихоть. Кочевые гены создали оригинальную кочующую династию. По количеству переносов столицы с государством Моголов может сравниться разве что Казахстан XX века.

Меж двух могил

Красноречивее всего о неусидчивом характере Великих Моголов говорят их могилы. Сосредоточенные вовсе не в одном каком-то фамильном некрополе, а разбросанные на тысячи километров одна от другой. Бабур покоится в Кабуле, Хумаюн – в Дели, Джахангир – в Лахоре, Аурангзеб – в Аурангабаде. Но самые оригинальные представители Великих, Акбар и Шах-Джахан – всё же обрели вечное пристанище в одном месте. В Агре. Здесь же, кстати, изначально находилась и могила Бабура. Потому, наверное, этот город может с наиболее полным основанием претендовать на звание столицы Великих Моголов.