Виталий Смирнов - На переломе

На следующий день после стрельб удалось выбраться на территорию, которая подвергалась контрольному обстрелу, чтобы узнать результаты эксперимента. Говоров остался доволен результатом – все снаряды попали точно в цель. Восхищаться Леонид Александрович не умел, зная, что любое дело не имеет предела совершенствования.

Но с нескрываемым удовлетворением делился своими впечатлениями с командующим фронтом:

– Точность поразительная. Дальность удовлетворительная, миномёт может соперничать по этому параметру с дальнобойной артиллерией, уступая, естественно, бомбардировочной авиации дальнего действия. Теперь мы можем встречать врага залповым огнём на дальних подступах. Подготовка к бою не требует много времени, как и быстрая смена позиции, не позволяющая противнику пристреливаться и перейти на поражение. Дал залп и тут же стремительно покинул позицию: ищи ветра в поле! Скорострельность существенно превышает современную оружейную артиллерию. Эта штучка будет хороша для артподготовки и может быть особенно эффективной в уничтожении пехоты. С бронированными войсками ей будет труднее, но можно подыскать разные тактические варианты…

Для советских войск главным бичом были танковые армады фашистов. Чтобы закрепиться на занимаемых рубежах, необходимо было создать мощную систему огня артиллерии разных калибров. При встрече с начальником штаба артиллерии группы резервных войск Западного фронта Говоров поинтересовался:

– Известно ли вам, что резервным армиям выделены морские 100-и 152-миллиметровые пушки?

Начальник штаба ответил, что командованию известны только номера эшелонов и сроки их прибытия, но что следует в этих эшелонах, они не знают.

Говоров недовольно поморщился и приказал своему адъютанту:

– Проверьте, в чём дело. – А потом продолжил, почему заинтересован в этом вооружении: – Нам важно так поставить эти пушки в системе противотанковой обороны, чтобы они, обладая высокой начальной скоростью снаряда и бронепробиваемостью, могли поражать фашистские танки ещё на дальних подступах.

Под руководством генерала Говорова систему артиллерийской противотанковой обороны стали строить на глубину не менее 5–6 километров от переднего края. Для уничтожения вражеских танков были использованы орудия тяжёлых калибров во взаимодействии с 45- и 76-миллиметровыми орудиями. Огневые позиции дивизионной и корпусной артиллерии, как правило, располагали в районах, близких к вероятным направлениям танковых атак, с учётом возможной стрельбы прямой наводкой с дистанции 1000 – 1500 метров.

Говоров во всём любил точность и много внимании уделял разведке на местности, подготовке данных для стрельбы. Перепроверял их непосредственно накануне стрельбы, чтобы внести изменения в карту. «Неприцельная стрельба, – говорил он за несколько дней до наступления под Ельней, – вряд ли может поколебать, расстроить, а тем более уничтожить этот укреплённый район, созданный противником в ельнинском выступе. Почему же бьёте не по реальным целям, а предполагаемым? У немцев учитесь? Они всегда шпарят по площадям. Но так стрелять – не в традициях русской артиллерии… Потрудитесь всеми средствами организовать тщательную артиллерийскую разведку».

Разработав план Ельнинской операции, штаб Резервного фронта ознакомил с ним командующего артиллерией. Замысел разгрома 20-го артиллерийского корпуса немцев, сосредоточенного на «выступе», двусторонним охватом и уничтожением по частям, Говорову понравился. Но он понял, что 24-й армии, которая должна была осуществлять этот замысел, может не хватить сил. Её необходимо не только пополнить артиллерийскими соединениями и материально-техническими средствами, но и отработать систему взаимодействия всех частей армейского механизма.

– Действуйте! – коротко бросил Жуков. Говоров развернул работу, делая всё, чтобы операция прошла без осечки, а артиллерия не ударила в грязь лицом. Все войска, задействованные в операции, действовали с невиданной слаженностью, как единый механизм, что меня и поразило. Говоря об этой операции в своих мемуарах, Жуков подчеркнул, что большую роль в разгроме противника сыграл «Л. А. Говоров, отлично знавший артиллерийское дело. Да и не только артиллерию, он прекрасно разбирался в оперативно-тактических вопросах».

В директиве, составленной Говоровым и подписанной Г. К. Жуковым, членом Военного совета С. Н. Кругловым и Леонидом Александровичем, которая была направлена в войска, говорилось: «Опыт боёв на Ельнинском направлении показал решающую роль артиллерии при поддержке наступления пехоты. Артиллерия при поддержке пехоты ставила задачи поражения огневых средств противника с окаймляющим огнём на 200 метров в глубину и на фланговые цели, чтобы изолировать ближайший объект атаки пехоты от общей системы обороны противника.

Под прикрытием этого огня орудия сопровождения и миномёты выдвигались для обработки ближайшего объекта атаки, подводились непосредственно к объекту атаки и атаковали последний. Эффективность артиллерийского огня, однако, снижалась тем, что в бою отсутствует взаимодействие между артиллерией поддержки пехоты, артиллерией сопровождения и пехотой. Наблюдаются случаи разрыва между концом артподготовки и началом атаки пехоты».

Многие командиры, ознакомившиеся с этой директивой, впервые узнали, что война – это не просто «стреляй и беги» или «беги и стреляй», а коллективные действия взаимосвязанных войсковых подразделений, подчиняющихся не просто разухабистой команде более горластого начальника, а системе рекомендованных наукой правил, способствующих наиболее эффективному ведению боёв. И знать эти правила необходимо не только командирам, но и солдатам. Глядишь, и война обретёт смысл, а действия – осознанность. И их можно будет совершенствовать до тех пор, пока последний фриц не ляжет в землю или не покинет её.

Ельню Жуков взял, а бои за Смоленск, начавшиеся 10 июля, продолжались и в августе, и в сентябре, сдерживая напор гитлеровцев на пока ещё дальних, но с каждым днём приближавшихся рубежах Москвы. Немцы педантично осуществляли план «Барбаросса», предусматривавший уничтожение «русских варваров», оккупируя территорию СССР, захватывая промышленные центры Украины, хотя темпы наступления снизились. Ни о каком блицкриге думать не приходилось. Но в победе Германии Гитлер не сомневался, и разговоры на совещаниях в ставке он теперь чаще вёл уже не о ходе войны, а о послевоенном устройстве России. Военно-политическая элита Третьего рейха уже в середине июля приступила к назначению имперских комиссаров на Украину, в Белоруссию, Прибалтику и Крым. «Падение Ленинграда и Москвы не за горами, и недалеко то время, когда Сталину придётся подписать акт о капитуляции или застрелиться. А там самой сложной задачей станет выселение из Центральной России в сибирские пределы. Но у нас ещё есть время для того, чтобы существенно сократить этих прожорливых свиней».