Виталий Смирнов - На переломе

Так размышлял Гитлер. И мысли его каким-то образом доходили и до солдатской массы, и до населения, вызывая панику и неуверенность в силах страны. НКВД информировало Государственный Комитет Обороны, что с начала боевых действий по 20 июля особистами фронтов и армий на дорогах были задержаны 103 676 военнослужащих, потерявших свои части и беспорядочно отступавших. Основная масса тех, кто в одиночку выходил из окружений или пытался дезертировать, была отправлена в формирующиеся части, а вместе с ними на фронт.

Во второй половине июля Гитлер и Сталин почти одновременно издали приказы, связанные с судьбою Москвы. 18 июля советская Ставка приступила к созданию на западном направлении третьего стратегического эшелона, и был образован фронт Можайской линии обороны, в который вошли 32, 33 и 34-я армии во главе с командующим Московским военным округом генералом П. А. Артемьевым. На глубине 300 километров создавались три оборонительных рубежа. Об этом, конечно, никто не знал (кроме, возможно, немецких прихвостней, которые объявились на советской земле сразу после начала войны), но многие догадывались, потому что в этой работе приходилось участвовать и москвичам, и жителям Подмосковья.

К обороне готовились, но не исключали и контрнаступления. В разговоре Сталина 20 июля с вернувшимся на давно насиженное, если не просиженное, место начальником Генерального штаба Шапошниковым промелькнуло: «Я думаю, что пришло время перейти нам от крохоборства к действиям большими группами». В этот же день Шапошников издал директиву о проведении операции по окружению и разгрому противника в районе Смоленска. С этой целью из 20 дивизий Резервного фронта было создано 5 армейских оперативных групп, которым предстояло нанести одновременные удары с северо-востока, востока и юга в общем направлении на Смоленск. После разгрома прорвавшегося врага они должны были соединиться с основными силами 16-й и 20-й армий. Суть замысла о создании 5 армейских оперативных групп заключалась в одновременности их действий, чтобы рассредоточить немецкие войска. Однако по многим обстоятельствам именно одновременности действий и не получилось. Поэтому разрозненные контрудары оказались малоэффективными.

19 июля Гитлер издал свою директиву, предписав после уничтожения окружённых советских войск наступать на Москву. Одновременно часть соединений группы армий «Центр» отправлялась на юго-западное направление для полного разгрома Красной Армии на Украине фельдмаршалу Боку, который, по плану Гитлера, должен был, наконец, покорить Москву и перерезать коммуникационную линию Москва – Ленинград, чтобы прикрыть правый фланг группы армий «Север» и тем самым помочь взять столицу первого коммунистического императора. Гитлеру казалось, что лучше всего разделаться с русскими столицами одновременно, чтобы доказать мощь арийской нации и непобедимость Германии. А уж затем можно вернуться к недоделанным – в связи с началом войны с Россией – делам. По-мужски разобраться с этой «пивной бочкой», как Гитлер называл Черчилля. И уж тогда можно будет вывешивать флаг со свастикой над всей покорённой Европой. Мечты, мечты, где ваша сладость…

Попытки контрнаступательных действий советских оперативных групп под Смоленском, действующих разновременно и вынужденных вскоре вновь вернуться к оборонительным действиям, отвлекали гитлеровские войска от массированного наступления на главном направлении и замедлили их продвижение к Москве, но опять-таки ценою больших жертв. В ходе боёв под Смоленском к началу августа в дивизиях Западного фронта оставалось не более 1–2 тысяч человек. По немецким данным, только в плен было захвачено 184 тысячи красноармейцев, а безвозвратные потери в горячке нашего отступления первых дней войны мало кто считал. Поэтому споры о цене нашей победы продолжаются и по сей день.

Достоинство Говорова-командира было в том, что он воевал с открытыми глазами и не зажмуривал их, когда, осмысляя сражения, в которых участвовал, находил собственные просчёты. В боях под Смоленском Леонид Александрович обратил внимание на парадоксальную вещь. На прямой наводке использовалась главным образом полковая артиллерии малого калибра, так называемые противотанковые пушки, обслуга которых действует по принципу: «Вижу – поражаю». Однако большинство дивизионов и батарей находилось на закрытых огневых позициях, с которых визуально невозможно наблюдать цель для стрельбы прямой наводкой. Она и называется «прямой» потому, что при отсутствии оптических приборов наводить пушку можно непосредственно через ствол. А вот для того чтобы поражать танки с закрытых огневых позиций, необходима разведка визуальная, воздушная, звукометрическая. Он ругал себя за то, что не проверил, проводилась ли такая разведка или создавалась только видимость стрельбы по целям, а на самом деле палили в белый свет как в копеечку.

Знакомство с дивизионной артиллерией тоже не привело Леонида Александровича в восторг. Главная полоса обороны строилась в виде районов и узлов сопротивления, насыщенных огневыми средствами, увязанных системой различных инженерных заграждений, но не связанных, однако, между собой. Оборона носила очаговый характер. Нужна была коренная перестройка системы артиллерийского обеспечения оборонительных боёв и контрударов.

Молва о появлении Говорова на фронте быстро разнеслась по частям. Услышал о нём и Сталин, и возревновал к тому, что его прибрал к своим рукам Жуков. Верховный приказал генералу артиллерии отправиться в Харьков для организации противотанковой обороны на широком фронте. Но было уже поздно: фашистские войска прорвались в Донбасс и Говорову пришлось возвращаться в Москву. Однако к этому времени немцы перерезали и дорогу, ведущую из Харькова в столицу. Пришлось пробиваться по просёлкам, лавируя между гитлеровскими постами. Одного неправильного движения могло хватить для того, чтобы фашисты получили в свои руки дорогой подарок.

А в Москве генерала ждало уже новое распоряжение. По приказу Ставки «кризисный менеджер» был направлен в Ленинград. Он попросил у Сталина взять с собой нескольких генералов, в том числе начальника артиллерии своего фронта. Иосиф Виссарионович разрешил взять всех, кроме Говорова. Заявив, что он ему нужен на Московском направлении…

Июльский немец стал уже не тем, которым был в июне. В документах немецкого командования, направляемых в гитлеровскую ставку, в это время постоянно слышатся жалобы на то, что советский солдат мешает воевать вермахту так, как ему хотелось бы. Силёнки были уже не те. Наступать сразу на трёх главных направлениях вермахт не мог. 30 июля Гитлер, видевший себя уже в Кремле, вынужден был подписать директиву, разрешающую группе армий «Центр» перейти к обороне. А оборона на чужой земле, вояки это знают, дело не сладкое. Она жжёт пятки завоевателям.