Лейла Хугаева - Любовь и ненависть в Корнеллском университете

Меня зовут Аврора Хорни. Это имя я придумала себе сама: оно состоит из частей имен двух великих женщин: Авроры Дюпен (Жорж Санд) и Карен Хорни. Я россиянка грузинского происхождения, которой посчастливилось учится в одном из лучших западных университетов. 2007 год остался самым ярким впечатлением моей юности. Все поблекло, катастрофы потускнели со временем, праздники остались в прошлом, а глубина духовного потрясения того периода продолжает жить в моем сердце ярким слепящим пятном, окрашивающим все прочее пространство памяти.

Мне было семнадцать лет и мне посчастливилось стать студенткой Корнельского университета в Америке. Такое счастье выпадает даже немногим американцам, что уже говорить о россиянах. Я прошла по конкурсу и получила стипендию. Меня называли маленьким гением, но у меня не кружилась голова от этих слов. Когда тебя бог на самом деле отяготил бременем таланта, ты чувствуешь себя брошенным в глубоких водах океана мысли, из которых тебе предстоит выплывать самостоятельно. Ты смотришь вокруг и видишь только хаос и бессистемность, противоречие теорий и гипотез, и понимаешь, что помощи ждать неоткуда. Твой талан вовсе не панацея, указывающая дорогу истины, а всего лишь способность видеть тот океан хаоса, в котором мы все барахтаемся. Эта ноша подкосила не одно храброе сердце, и я уже начинала сгибаться под ее тяжестью. Не знаю, что сталось бы со мной, если бы не эта удача, давшая мне направление в моих поисках.

Вы не нашли бы второго такого счастливого человека не только на территории Корнеллского университета, но и на территории всех восьми университетов Лиги Плюща, достойным членом которых состоит и Корнеллский университет, то есть теперь уже мой университет. Была ли я счастлива, дамы и господа, товарищи и други!

Мало того, что я оказалась там, где доступ к знаниям обещал создать мне рай для души, город Итака, в котором расположен главный кампус нашего университета, оказался настоящим эдемским садом. Только представьте себе три озера-моря, каждое длинной почти в 60 километров, журчание прекрасных водопадов, парки плавно переходящие в леса, навесные мосты и грандиозную изысканную архитектуру в 608 зданий, раскинувшуюся на 2300 акров или на 9,3 квадратных километрах. Этот город штата Нью-Йорк был назван именем греческого острова Итака в силу роскоши его природного ландшафта. Эдемский сад, греза, мечта живописца. Корнелл это почти 50 лауреатов Нобелевской премии, связанных с ним как студенты или преподаватели. Это репутация «символа научных инноваций», это почти 20 000 студентов со всего мира и около 7 000 аспирантов; это специальность «инженерная физика» как одна из лучших в мире образовательных программ, которой издание U.S. News& World Report неоднократно присуждало первое место в рейтинге инженерных программ. Это 31 лауреат стипендии Маршалла и 28 лауреатов стипендии Родса.

Я поступила в колледж инженерной физики и встретила там много талантливых ребят, удививших и даже обескураживших меня глубиной своего развития и своих познаний. Наши познания в физике и математике были вполне сопоставимы. Но то как много они знали за пределами выбранной специальности не шло ни в какое сравнение с моими скудными знаниями. Я приложила все силы, чтобы соответствовать им, наша дружба стала прекрасным стимулом и мотиватором в учебе. Впрочем, друзьями мы стали почти сразу и именно эта дружба стала основой того терпкого счастья первого года моего пребывания в Корнелле, аромат которого я до сих пор отчетливо ощущаю в своем сердце.

Англичане Ричард Уэйн и его мама, читавшая лекции по литературе в Корнелле. Джеймс Смит, самый демократичный американец греко-ирландского происхождения, которого я когда-либо встречала. Француженка Флер Готье, феминистка и революционерка. Барух Якобсон, по прозвищу Эйнштейн. Американский немец Гюнтер Герц, научивший меня всему, что я знаю о философии теории познания. И наконец, Гия Канчелли, грузин, развлекавший нас своей первоклассной живописью. Наша большая семья, как приятно мне вспомнить друзей моей юности и процитировать вместе с Герценым, также обращавшемуся взором к прошлому счастью своей дружбы – «друзья, мой череп принадлежит вам».

Мы были первокурсниками в колледже физики и жили в одном общежитии. Конечно, там жили не только мы, но только эта тесная компания стала для меня семьей на тот первый год моего пребывания в Корнелле. Мы как то сразу узнали друг друга и полюбили и потом уже все делали вместе.

Когда я только приехала я стала жертвой восторженной стайки американских студенток, очарованных древними традициями и легендами Корнелля, а особенно его тайными сообществами, попасть в которые они даже не мечтали, а если мечтали, то боялись произносить мечту вслух, чтобы не спугнуть ее. Уже с первых дней я была наслышана о «Черепах», тайном студенческом сообществе, возникшем в Йельском университете в первой половине 19 века (в 1832 г). Девочки рассказали мне с замиранием сердца и восторженным придыханием, что Энрю Уайт, второй после Эзры Корнелла создатель университета и первый президент, тоже был выпускником Йеля и «черепом», то есть членом тайной организации «череп и кости». Эти два друга сенатора создали университет в 1865 году, благодаря закону сената штата Нью-Йорк о предоставлении земли штата для нужд ВУЗов. Сенатор Эзра Корнелл предложил свою ферму в Итаке и полмиллиона долларов, другой сенатор Эндрю Уайт горячо поддержал его инициативу и стал первым президентом Корнелла.

Ходили слухи, что тайное общество «черепов» распространило свое влияние и на Корнелл уже с момента основания, так как Энрю Уайт был посвящен в «черепа» в Йеле. Мне не хотелось верить в эти средневековые глупости, но я набрала на своем айфоне википедию и воочию убедилась, что как минимум три президента США были «черепами», и да, вот и Эндрю Уайт, основатель Корнелла среди участников этой средневековой мистики. Это все настолько не вязалось с моими представлениями о мировом центре образования и науки, куда я собственно ехала, что у меня начался когнитивный диссонанс, мягко переходящий в шок. А девочки еще пару недель продолжали грузить меня подобной чепухой. «Если девственница пройдет по университетской Площади искусств в полночь, то статуи Эзры Корнелла и Эндрю Уайта сойдут со своих постаментов и встретившись в центре площади пожмут друг другу руки».

Слушать такие глупости, произнесенные с восторгом и экзальтацией, было страшно. Моим спасением стала встреча с Ричардом Уэйном, который долго смеялся, слушая мое возмущение. Мы сели в библиотеке за один стол, и я увидела у него книгу Сэлинджера.

– Разве Сэлинджер не запрещен в этом штате? – спросила я его