Е Басаргина - Жизнь за гранью жизни

Даже если истине суждено принести нам разочарование, все же трудно удержаться от искушения наделить видение жизни в Бардо какой-то реальностью. Во всяком случае, по меньшей мере экстравагантно рассматривать посмертное состояние, по поводу которого наша религиозная фантазия создана самые невероятные представления, главным оГразом как опасное состояние сновидения и дегенераци.! Наивысшее видение появляется не в конце Бардо, а в самом его начале, в момент смерти, а то, что

ходит вслед за этим, представляет собой долгое соскальзывание в иллюзию и помрачение вплоть до дерехода к новому физическому рождению. Духовный апогей достигается в конце жизни. Человеческая экизнь, таким образом, есть средство максимального свершения; только в ней создается та карма, которая дает мертвому возможность безобъективно пребывать в пустоте полноты света и тем самым быть в центре колеса перерождений, избавившись от всех иллюзий возникновения и исчезновения. Жизнь в Бардо несет не вечные радости или мучения, а просто спуск к новой жизни, которая должна приблизить человека к его конечной цели. Эсхатологической же целью является то, что человек дал при жизни в качестве последнего и высшего плода трудов и исканий своего земного бытия. Такое воззрение превосходно, более того, оно мужественно и героично.

Дегенеративный характер жизни в Бардо прекрасно подтверждается западной спиритической литературой, которая с удручающим постоянством воспроизводит впечатление ублюдочной банальности сообщений духов. Наша научная проницательность, разумеется, без промедления объясняет эти сообщения как флюиды бессознательного медиумов и участников сеанса и применяет тот же принцип для истолкования картины посмертного существования, которую дает наша Книга мертвых.

Несомненно, что вся книга состоит из архетипических содержаний бессознательно. За этим не стоят - и в данном случае наша западная рациональность права - никакие физические или метафизические реальности, а стоит "просто" реальность душевных Данностей. Существует ли нечто в качестве "данного" субъективно или объективно, - оно существует. О том, что за этим, не говорит и "Бардо Тходол", ведь Даже пятеро его Дхьяни Будд суть душевные данности, и именно об этом должен узнать усопший, если ^му еще при жизни не стало ясно, что его душа и тот, кто дает все данности - одно и то же. Мир богов и

ЛУЧШЕ НЕТУ ТОГО СВЕТА?

ДУХОВ - "не что иное как" коллективное бессознательное во мне. Для того, чтобы перевернуть это предложение, которое в таком случае гласил" бы' "Бессознательное есть мир богов и духов вне меня" не требуется никакой интеллектуальной акробатики' а нужна целая человеческая жизнь, а может Кыть даже много жизней при все возрастающем приб.] .'же. нии к законченности. Я намеренно не сказал "к совершенству", ибо "совершенные" делают совсем дру. гие открытия.

"Бардо Тходол" был и остается тайной книгой, какие бы комментарии к нему мы ни сочиняли, ибо его постижение требует духовных способностей, которыми никто не обладает просто так, но которыми можно овладеть лишь благодаря особому образу и опыту жизни. Хорошо, что существуют такие "бесполезные" с точек зрения содержания и задач книги. Они предназначены для людей, которым было суждено иметь не слишком высокое мнение о пользе, о цели и о смысле нашего теперешнего "культурного мира".

'tБУДДИЗМ И ЗОРОАСТРИЗМ ^

Буддизм в Юго-Восточной Азии, печально выродившийся из своего прежнего высокого состояния, выработал учение о добродетелях и проступках по образцу конторских книг, где приход и расход отмечаются ежедневно разными знаками: раздача чая в жаркое время приравнивается к единице заслуг; так же расценивается удержание в течение месяца жен от спора, но это может быть нейтрализовано, если позволить им оставить на один день горки и тарелки невымытыми, что составляет уже единицу проступков. Дарение досок на два гроба, составляющее по тридцати единиц за каждый, и погребение ^^тl.pex костей - по десяти за каждую может 61 ь нейтрализовано убийством ребенка, которое оцен: дается 100 единицами греха. Едва ли нужно говоритч ITO в

обеих указанных религиях следует изучать скорее уцелевшие в них остатки минувших веков, чем то достояние вымирания и вырождения, в котором они находятся теперь.

В Хоьрда-Авсете, памятнике древней персидской религии, судьба душ праведных и злых людей после смерти изображена в разговоре между Заратуштрой (Зороастром), Ахурамаздой и Анхра-Майнью (Ормузд и Ариман). Заратшутра спрашивает: "Ахурамазда, Небесный, Святейший, Творец вещественного мира, Чистый! Когда умирает чистый человек, где находится его душа в эту ночь?" Ахурамазда отвечает: "Она сидит у его изголовья, повторяя слова Гата-Уставаити, испрашивая себе блаженства: Пусть будет счастлив человек, который способствует счастью другого. пусть Ахурамазда продолжает творить и править по своей воле". В эту ночь душа видит столько радостей, сколько содержит в себе весь живущий мир, и то же во вторую и третью ночь. Когда в течение третьей ночи тьмы начнет превращаться в свет, тогда душа чистого человека выходит в путь и находит свою дорогу по запаху цветов. Из полуденных областей дует ей навстречу ветер, полный благоуханий, более ароматный, чем все другие ветры, и душа чистого человека вдыхает его. "Откуда дует этот ветер, самый благоуханный, который я когда-либо вдыхала?" Тогда выходит ей навстречу ее собственный закон (правила ее жизни) в образе девы, красивой, светлой, с блестящими руками, сильной, статной, гибкой, с полной грудью, чудным телом, благородным, ясным лицом, пятнадцатилетней девы, равной по прелести самым дивным существам. Тогда к ней обращается Душа чистого человека и спрашивает: "Кто ты, самая прелестная из виденных мной дев?" А она отвечает: *0 юноша, я .твои добрые мысли, слова и дела, твои добрые правила, правила твоей собственной ^изни. Ты сделал все прекрасное еще более прекрасным для меня, все приятное еще более приятным, все Желанное еще более желанным, пребывание в

ЛУЧШЕ НЕТУ ТОГО СВЕТА?

ком месте пребыванием в месте еще более высоком". Тогда душа чистого человека делает первый шаг и входит в первый рай; делает второй и третий шаг и входит во второй и третий рай; наконец, еще шаг и достигает "Вечного Света". К душе обращается одна из отошедших прежде чистых душ и спрашивает: "Как пришел ты сюда, о чистый умерший, из бренного жилища плоти, из телесного мира, сюда, в невидимый, из преходящего мира в вечный? Приветствую тебя, давно ли это случилось с тобой?" Тогда говорит Ахурамазда: "Не спрашивай того, которого ты спрашиваешь, потому что он пришел сюда по страшному пути содроганий, отделения души от тела. Принести ему самой тучной пищи, пищи юноши, который хорошо мыслит, говорит и поступает, который предан доброму закону после смерти, - пищи женщины, которая хорошо мыслит, говорит и поступает, преданной, послушной, чистой после смерти".