Вероника Долина - Сэляви

Каждая кроха просит:
Не проходи!
Каждая кроха носит
Сердце в груди.

Хоть и дымит треножник —
Боли не причиняй,
Не мелочись, художник,
Не укрупняй.

Из пустяков, безделок
Сложен весь этот мир.
Не будь, художник, мелок.
Будь — ювелир.

He заметив, что дети предпочли бы тату или пирсинг,
Не заметив, что люди все уехали на Кот-д’Азюр,
Самый твердый на свете пушистый задумчивый персик
Я возьму, надкушу и присяду на пыльный бордюр.
Не заметив, что жизнь оказалась чудным извращенцем,
Не умеющим помнить, не знающим сладких границ,
Я укроюсь китайским прекрасным как сон полотенцем,
И цветы там, и фрукты, и перья невиданных птиц.
Дайте жить, дайте петь, отнимите судьбу как проблему,
Опустите как в трюм, отпустите меня как в тюрьму.
Я хотела успеть написать не роман, так поэму…
Но для этого надо очутиться хотя бы в Крыму.
Хорошо бы, чтоб память оказалась конфетной коробкой,
Полной ласковых писем, таких, что вовек не прочтут.
Хорошо бы флакон закрывался фигурною пробкой.
Все потеряно, все. А хрустальная пробочка — тут.

Никакой в этом мире поэзии.
Никакой в самом деле мечты.
И подушечки пальцев порезаны.
И страницы скандально пусты.

Ну, помаешься, позаикаешься,
Ну, посетуешь ты на судьбу.
Но не очень-то перепугаешься,
А покрепче закусишь губу.

Други близкие, други далекие!
Я гляжу ваших взглядов поверх.
Ожиданья огни одинокие —
Худосочный такой фейерверк.

Матерь божья, какая поэзия?
Матерь божья, какая мечта?
Я и шита, и крыта, и резана —
А страница пуста и пуста…

Я обиды рассовала по карманам
И царапины, как кошка, зализала.
Я училась этим маленьким обманам —
Ничего тебе про это не сказала.

В сумку сунула еще две-три тревоги
И за пазуху упрятала упреки.
Завязала в узелок свою досаду —
Ничего такого мне теперь не надо!

Мне нельзя заплакать, если захочу я.
И молчать нельзя мне, если замолчу я.
Ну, а главное — глубокие карманы,
Чтобы в них держать свои обманы!

Нетерпению купила я уздечку.
Ожиданию достала птичью клетку.
В уголке сложила каменную печку,
Чтоб кидать туда свои стихи, как ветки.

А еще купила швейную машину
И дешевые обрезки матерьяла
И себе карманы новые пришила —
Мне уже карманов старых не хватало…

На дне старой сумки, качаясь в вагоне метро,
случайно нашаришь забытый пенальчик помады и губы накрасишь.
Усталый, вечерний Пьеро,
которого ждут не дождутся балы, маскарады…

И вздрогнешь от горечи. Жуткая, жгучая слизь.
Возьмешься за горло, захочется кашлять и плакать,
масла и добавки в такие оттенки слились…
Взамен земляники прогорклая алая слякоть.

Гололед — такая гадость,
Неизбежная зимой!
— Осторожно, моя радость! —
Говорю себе самой.
Ведь в другое время года
Помогает нам судьба,
А в такую непогоду
Затруднительна ходьба.

Я в дому — совсем другая:
Раз на дню, наверно, сто
Я сама себя ругаю
И за это, и за то.
А сегодня не ругаю
И напрасно не корю.
— Осторожно, дорогая!
Осторожно, — говорю.

Как ты справишься с дорогой?
Ведь ее не избежать.
Равновесие! Попробуй
Равновесие держать.
Не волнуйся и руками
Без стеснения маши.
Равновесие! Как знамя
Равновесие держи.

Гололед — такая гадость,
Неизбежная зимой!
— Осторожно, моя радость!
Говорю себе самой.
Не боюсь его нисколько.
Я всю жизнь иду по льду.
Упаду! Сегодня скользко.
Непременно упаду!

Иду по улице зимой,
И непонятно мне самой,
Как не заносит снегом?
Хотя погода хороша —
Болит, болит моя душа
Между землей и небом.

А где-то светится окно.
Так поздно светится оно!
Меня там не хватает.
Хотя погода хороша —
Болит, болит моя душа.
Ее ледок не тает.

А скоро будет Рождество!
Но это тоже ничего.
Потом пройдет и это.
Хотя погода хороша —
Болит, болит моя душа,
Ей облегченья нету!

А можно так и дальше жить —
Спешить, грешить, людей смешить —
Ни шатко и ни валко.
Да и погода хороша…
Но все болит, болит душа —
Ее-то вот и жалко.

Была я баба нежная —
А стала баба снежная.
Стою ничьей женой
Под горкой ледяной.

Была я баба нежная —
А стала баба снежная.
Вот и вся любовь!
Вот и нос — морковь,

И колпак из ведра,
И метла у бедра…
Была я баба нежная,
А стала баба снежная.

А глаза мои страшны,
А глаза мои смешны,
А глаза мои — из угля,
А черны — видать, грешны.

Была я баба нежная —
А стала баба снежная…
И стою, смеюсь. Зареветь боюсь.
Потому что я считаю:
Зареву — сейчас растаю.

В шапке похожая на Чебурашку —
Я приношу благодарность барашку,
Шкура которого сделалась шапкой
В жизни моей неуютной и шаткой.

В шубе похожая на медвежонка —
Благодарю же тебя, о дубленка,
Шкурою гревшая страшную тушу —
Ныне одевшая грешную душу.

Мясо в кастрюле и мясо в судочке…
Птенчики чьи-то, сыночки и дочки…
Милые звери — и плотью, и кровью
Нашему хилому служат здоровью.