Олег Игнатьев - Амазонка глазами москвича

— У вас здесь все знакомые, — заметил я ему, стараясь вызвать вице-префекта на разговор.

— Конечно, — с явным удовольствием откликнулся Матос. — Я же здесь делаю политику. Спросите, кто хозяин Бализы, и каждый ответит: сеньор Густаво Алмейдо Матос. У меня пятнадцать участков и на реке и на холмах. Пятнадцать лучших гаримпос мои. Что бы делали без меня гаримпейрос — искатели алмазов? Моя лавка дает им в кредит фасоль и рис, соль и кофе. А желоба для промывки породы? А помпу? Сито, лопаты? Где бы они взяли их без меня? Везде и всюду Густаво Алмейдо Матос.

— Как же они рассчитываются с вами, сеньор Матос?

— Алмазами, — вице-префекта, видимо, несколько обескуражил такой, по его мнению, наивный вопрос. — Гаримпейрос работают на участках — гаримпос, мне принадлежащих. Пользуются моими орудиями, берут в кредит в моей лавке, и за все это я беру себе пятьдесят процентов стоимости добытых ими алмазов. Вернее, я обязуюсь выплатить им пятьдесят процентов от цены алмаза и забираю камень себе. При расчете вычитается стоимость взятых ими в кредит продуктов из моей лавки и соответствующая сумма за аренду оборудования… Три месяца назад бригада из десяти человек гаримпейрос на участке, куда мы идем, получила за алмаз, что вы видели у меня, почти миллион крузейро. Это после вычета пятисот тысяч за питание и прочее.

— Но вы, кажется, помянули, что стоимость алмаза составляет шесть миллионов крузейро, сеньор Матос? — вспомнил я сумму, называвшуюся ранее.

— Правильно, шесть миллионов, — Матос покровительственно ухмыльнулся. — Шесть миллионов вы заплатите за готовый бриллиант, приобретенный в магазине Рио или Амстердама. Скупщику же, который приедет забирать очередную партию, я отдам его за пять миллионов. Всем нужно дать возможность заработать. В прошлом году, скрывать не стану, мой чистый доход составил сорок миллионов. Мне деньги нужны. Я же занимаюсь политикой. А скоро будут выборы, и алмазы — мое основное оружие и сила.

— К какой же партии вы принадлежите, сеньор вице-префект?

— А в нашем штате большинство пользуются социал-демократической партией. У нее вот уже много лет самые сильные позиции, и все важные должности занимают члены этой партии. Однако я, вероятно, перейду в партию Национал-демократический союз. Хочу попытаться пройти в парламент штата, а потом, может быть, и дальше — в федеральный парламент. Все зависит от того, как пойдут дела с добычей алмазов на новых участках. При деньгах можно идти к власти, а имея власть, можно иметь и деньги.

Так, разглагольствуя на торгово-политические темы, Матос дошел до вершины одного из холмов. Перевалив гребень, мы очутились в глубоком карьере, на дне которого было несколько человек.

— Гаримпейрос, — махнул в их направлении рукой Матос. — Это один из первых приобретенных мной гаримпос. Остальные не так давно начал разрабатывать. Причем большинство участков расположено на реке, и добыча ведется мокрым способом. В карьере, где мы с вами находимся, добыча алмазов ведется сухим способом. С этого гаримпо я получил уже более двадцати миллионов крузейро.

— Скажите, — спросил я Матоса, вспомнив о рекомендательном письме коммерческого директора, — а с компанией Штерна вы связаны?

Губы Матоса скривились в улыбке.

— Нет, со Штерном имеет дело наш префект, вернее, имел дело, а сейчас тоже предпочитает работать на свой страх и риск. Правда, некоторые скупщики, которые приходят ко мне, потом перепродают алмазы Штерну, но это уж их дело.

По всей вероятности, рекомендательное письмо здесь не принесло бы мне никакой пользы, и я решил промолчать о его существовании.

Увидев хозяина, гаримпейрос не прекратили работы и лишь недоуменно посмотрели на его спутника, вооруженного фотоаппаратами. Их любопытство было вполне объяснимо. Туристов в Бализе никогда не видели, а о корреспондентах, тем более иностранных, имели довольно смутное представление.

Помпа гнала по желобу струю воды. Двое гаримпейрос небольшими лопатами подбрасывали в ее поток породу, и метрах в пятнадцати ниже перемешанная с песком вода падала на деревянный лоток, с которого двое рабочих накладывали мокрую породу на сито с крупными ячейками. Комья отбрасывались, камни тоже, а мелкий песок откидывался на лоток и тщательно перебирался руками в поисках желанных алмазов. По-сумасшедшему пекло солнце. Человек двигался, наступая на голову собственной тени. Мимо прошли подсобники. Один из них держал на плечах плетеную корзину, доверху наполненную камнями, второй нес один булыжник не менее сорока килограммов весом. В их задачу входила очистка гаримпо от крупных кусков пустой породы. Рабочий день длится тринадцать часов, без воскресного отдыха. Кругом раскаленные камни, и негде укрыться от обжигающего солнца. А тут еще колючая пыль и трудно дышать. Вода в желобе настолько тепла, что не способна утолять жажду.

Так ищут бразильские алмазы. И не высматривайте здесь романтики или экзотики. Нет их и в помине. Вице-префект Густаво Алмейдо Матос есть, гаримпейрос в рваных парусиновых штанах и опорках на босу ногу есть, вечно голодные дети, что роются в песке на берегу реки Арагуаи есть, а романтики или экзотики нет в этом далеком уголке бассейна реки Амазонки.

Возвращались в Бализу другой тропинкой, что проходила между двух рядов убогих лачуг. Матос предложил войти в любой дом и выпить кружку воды. Владельцев жилищ не было видно. Но это не смутило «хозяина» Бализы. Небрежным жестом Матос откинул служившую дверью тряпичную занавеску ближайшей хижины и ввалился внутрь. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Когда глаза несколько привыкли к полумраку помещения, я разглядел трех ребятишек и женщину, сидевших на краю старого матраса, брошенного на чуть возвышающиеся над деревянным полом полати. Около противоположной стены стоял самодельный стол, на нем — кувшин. На двух гвоздях висела какая-то одежда. Сквозь щели хижины был виден двор с полуразвалившимся очагом, около которого на каменной скамеечке была расставлена кухонная утварь.

— Ну, как живешь, донна Мариа? — наигранно бодрым голосом обратился к женщине Матос. — Дайка нам с сеньором напиться.

Женщина, не говоря ни слова, вышла, захватив с собой кувшин.

— Сядьте, — предложил мне вице-префект, хотя никаких стульев не было и в помине. — Она вернется минуты через две. Здесь живет один из моих лучших гаримпейрос. Он и вся его семья, конечно, мои избиратели. Все мои гаримпейрос голосуют за меня. А если мне удастся удвоить число участков, то количество голосов будет достаточным для прохождения в депутаты штата.

— Какая же у вас программа, сеньор Матос?

— Так я же вам, по-моему, уже рассказывал, — искренне удивился политик. — Хочу стать депутатом штата, а потом, бог даст, может быть, попытаюсь пробиться в федеральный парламент.