В. Храковский - 40 лет Санкт-Петербургской типологической школе

Данная конструкция — возвратный глагол в 3-ем лице ед. числа с прямым дополнением — осуждается нормативной грамматикой, однако широко распространена на практике.

«косвенный рефлексив»:

Автор посвящает эту статью Эккехарду Кёнигу (Ekkehard König) по случаю его 60-летия.

Во втором предложении, в отличие от первого, отсутствует обязательное указание на одновременность. Последнее обстоятельство нередко приводится в качестве обязательного признака реципроков. Это свойство, однако, отсутствует во многих языках и у многих реципроков.

Ср. русский постфикс — ся/-сь, восходящий к местоимению себя, и норвежский постфикс -8, восходящий к протоскандинавскому местоимению *sik. См., например, [Faltz 1977:215,228,272й].

Это сходство отметил еще Сепир, который при описании префикса па-/папа- в южном паюте (уто-ацтекская семья) указывал, что его основным значением является реципрокальное отношение, обычно между субъектами (ср. na-γwi'pa- «бить друг друга») и реже между объектами (ср. nan-tsin'na- «соединять, каузировать бьггь соединенным») [Sapir 1930: 106].

Я отвлекаюсь здесь от специфических пространственных деривационных аффиксов типа русской приставки с -, образующих немало локативных реципроков (ср. с-шить, с-клеить, с-крестить что-л. вместе; а также с-бежать- ся, со-йти- сь, съ-ехать- ся, с-липнуть- ся, с-клеить- ся). Подобных дериватов может быть достаточно много. Так, например, в русском выявлено около 500 глаголов, обозначающих соединение или разъединение [Просянкина 1989:164–165].

Попутно отмечу, что реципрокальный показатель в якутском языке, как и в ряде других тюркских языков, образует дериваты с редким многообразием валентностных и семантических характеристик. Так, например, в (8а) налицо такие значения: реципрокальное с детранзитивацией исходного глагола, ii. социативное значение с сохранением валентности, iii. комитативное значение с увеличением валентности, iv. ассистивное значение с увеличением валентности, и, наконец, в (8 г) налицо антикаузативное значение и детранзитивация с элиминацией исходного подлежащего и повышением ранга дополнения.

Социативное значение в свою очередь может включать в себя следующие смысловые компоненты: (а) «вместе, совместно», «в одном месте» — локативная характеристика, (б) «одновременно» — аспектуальная характеристика, (в) «много» (по крайней мере более одного) — количественная характеристика, и, наконец, (г) нередко, особенно у интранзитивных глаголов, присутствуют также компоненты типа «дружно, организованно, целенаправленно, интенсивно» — своего рода модальные характеристики; ср. якутский: Ого-лор ыта- h-ал-лар «Дети кричат (все вместе, дружно, как будто соревнуясь)» (-лор = мн. ч.; — й- = интервокальный вариант реципрокального суффикса — с-; — ал = презенс; — лар = 3 л. мн. ч.). Ср. также карачаевский социатив аŷузлан- ыш- «перекусить (=поесть немного) вместе, обо всех, поспешно» в (51б).

Значение итеративности, связанное с понятием множественности действий, заметно шире других двух значений, связанных с реципрокальным. Так, например, Сводеш перечисляет такие значения множественности: 1) повторение во времени, 2) действия многих, 3) действия над многими [Swadesh 1946: 325]; см. также [Moravcsik 1978: 328, 319].

9 — Попутно отмечу, что выражение одним и тем же полисемичным показателем результативного и реципрокального значений — явление редкое; оно не отмечено, например, в работе, посвященной типологии результативных конструкций, где, в частности, рассматривается и полисемия результативных показателей; см. [Nedjalkov 1988]. Условием такого рода полисемии является, видимо, наличие антикаузативного значения, которое, с одной стороны, нередко сопутствует рефлексивному и реципрокальному значениям, а с другой стороны, сближается с результативным, как и с пассивным, по признаку субъектно-объектного преобразования при деривации.

В связи с этим уместно привести любопытный пример реципрокальной экспансии рефлексивного местоимения (правда, не получившей развития) при наличии продуктивных реципрокальных местоимений в английском языке времен Шекспира: Get thee gone: tomorrow/We'll hear ourselves again (Macbeth, III. iv. 31—2) букв. «Уходи: завтра/Мы услышим себя (= друг друга) снова» (цит. по [Potter 1953: 252]; в русском переводе Ю. Б. Корнеева: «Ступай. Мы потолкуем завтра»). Показательна для обсуждаемого вопроса недавняя оговорка тележурналиста: «Президенты общаются, относятся к себе (= друг к другу) хорошо».

Так, в малаялам неизменяемая клитика tanne «сам», представляющая собой лексикализованную форму винительного падежа tann-e от склоняемого местоимения taan «сам» (им. п.) и употребляющаяся в качестве эмфатического рефлексива, также участвует в образовании изменяемого по лицам и падежам рефлексивного местоимения от личных местоимений (например, ninn-e tanne «ты себя» ( букв, «тебя сам») avan-e tanne «он себя» ( букв, «его сам»)) и даже от рефлексивного (ср. tann-e tanne букв, «себя сам»); см. (38а) и (39а), см. [Андронов 1993: 81–84; Asher, Kumari 1997: 162; Jayaseelan 2000:116].

Попутно замечу, что, как известно, слова со значением «сам», т. е. так называемые интенсификаторы, или эмфатические рефлексивы, в свою очередь, обычно восходят (там, где это удается проследить) к обозначениям частей тела, т. е. к словам типа «голова», «грудь» и т. п. (см., например, [König & Siemund 1999: 55–59]).

Как видно, якутское реципрокальное местоимение восходит к рефлексивному. Последнее же восходит к эмфатическому местоимению, ср. мин бэйэ-м «я сам», кит бэйэ-тэ «он сам», кинилэр бэйэ-лэрэ «они сами», и т. д. Слово бэйэ в якутском имеет также значения «свой», «тело», «существо» и др. [Пекарский 1959:422–423]. Это слово употребляется и в языках, ареально близких или в свое время бывших в контакте с якутским. Так, в тунгусских языках, например, в эвенкийском, бэйэ имеет значение «человек» [Nedjalkov I. 1997: 337]. В монгольских языках, например, в бурятском, слово бэе употребляется в значениях «тело», «личность» и др., и оно дало начало реципрокальному местоимению бэе бэеэ «друг друга» [Черемисов 1973:129–130].

Однако русское реципрокальное местоимение друг друга, как известно, восходит к прилагательному другой, а не к существительному друг-, см. [Фасмер 1986: 543].