В. Храковский - 40 лет Санкт-Петербургской типологической школе

Ср. один из пунктов «принципа количества» Гивона: «Less predictable information will be given more coding material» [Givón 1991: 87].

Продуктивность реципроков, видимо, находится в обратной пропорции к продуктивности остальных, не анафорических значений, в частности, антикаузативов. Следующее соотношение антикаузативов и реципроков в русском и литовском языках, видимо, не является случайным: в русском языке 40 реципроков и 1400 антикаузативов с постфиксом — ся, в литовском 160 реципроков и 800 антикаузативов с — si-/-s. В немецком не менее 480 реципроков с местоимением sich и сравнительно мало антикаузативов; так, например, нет антикаузативов с этим показателем, например, со значениями «сломаться», «остановиться», «пугаться» (данные для русского языка из [Королев 1968: 10–12], для литовского из [Geniušienė 1987: 97, 75], для немецкого [Wiemer, Nedjalkov, в печати].

Среди немецких дериватов, учтенных в (31), рассматриваемые два класса составляют примерно 12 % (около 60 единиц) и 8 % (около 40 единиц) соответственно.

Разумеется, к этому типу не относится прямое дополнение типа испанского, которое в определенных случаях вводится предлогом а.

Эти конструкции характерны вообще для языков Южной Азии. Как пишет Сридхар [Sridhar 1976: 130–131], в них употребляются глаголы, выражающие не только посессивность и физическое состояние, но и многие другие значения. Так, например, в каннада это глаголы со значением «знать», «сомневаться», «верить», «любить», «не любить», «хотеть» и др., а также глаголы, выражающие восприятие, физические и ментальные признаки, временные физические состояния, неотчуждаемые признаки и многое другое.

Во внешне аналогичных немецких конструкциях с дативным экспериенцером (но не подлежащим) медиальный показатель может образовывать реципрокальную конструкцию; ср.: Er gefällt mir«Он нравится мне» — Wir gefallen uns«Мы нравимся друг другу/ ?себе».

При одинаковом семантическом статусе X и Y знак «+» может быть заменен здесь на знак «=». В этом случае глагол присоединить выступает как лексический реципрок.

Слово вместе употреблено здесь в пространственном значении соединения или контактного расположения двух или более предметов, а не в значении «совместно (делать что-л.)».

Это соотношение очень грубо можно, видимо, сопоставить с соотношением дистантной и контактной каузации типа

а. X стоял — Y заставил/позволил X стоять -,

б. X стоял — Y поставил X.

И в этом случае нередко в разных языках употребляется один и тот же показатель (см. [Недялков, Сильницкий 1969:28–29,27]).

Автор благодарит Анну Бугаеву (аспирантку Университета Хоккайдо) за консультации по айнскому языку.

Локативные реципроки противостоят всем ранее рассмотренным по признаку невозможности выделения значений собственно рефлексивности и реципрокальности примерно так же, как в контактной каузации нельзя выделить значения пермиссива и фактитива; см. [Недялков, Сильницкий 1969:28–29].

Небольшое дополнение: реципрокальный и рефлексивный префиксы содержат общий компонент — согласный з~, что говорит об их общем происхождении, но в настоящее время эти показатели фонетически совпадают только в определенных позициях. У реципроков кореферентность подлежащего и прямого дополнения обозначается префиксом зэ-р(э)-, кореферентность подлежащего и косвенного дополнения — префиксом з(э)-, у рефлексивов кореферентность подлежащего и прямого дополнения обозначается префиксом з(ы)-. Взятые в скобки гласные опускаются, если следующая морфема начинается с гласной. Рефлексивный и реципрокальный показатели занимают разные позиции в структуре глагола, и поэтому возможны реципроки от рефлексивов и рефлексивы от реципроков [Рогава, Керашева 1966: 271–275, 165, 265–268]. Аналогичная картина наблюдается и в близкородственном кабардинском языке: те-шэ-щIэн «занести что-л. (например, руку для удара)» → зы-те-шэ-щIэн «замахнуться» → зы-зэ-те-шэ-щIэн «замахнуться друг на друга»; пы-щIэн «привязать что-л. к чему л.» → зэ-пы-щIэн «соединить вместе» → зы-зэ-пы-щIэн «связаться, соприкоснуться» [Карданов, Бичоев 1955: 110, 135, 321,345; Апажев 1957: 222, 782]. Как видно из примеров, порядок следования рефлексивного и реципрокального показателей в дериватах фиксированный (независимо от характера исходной основы).

Работа над статьей велась при содействии гранта Президента РФ для поддержки ведущих научных школ. Грант № НШ-2325.2003.6.

Некоторые материалы статьи приводились в предыдущих публикациях: Оглоблин А. К. Преобразование предложения в атрибутивную группу в индонезийском языке /У Междунар. конф. «Категории глагола и структура предложения»: Тез. докл. СПб., 2001; Ogloblin A. К. Indonesian nominal words: distributive and transformational features // VI международная конференция по языкам Дальнего Востока, Юго-Восточной Азии и Западной Африки (25–28 сентября 2001 г.). СПб., 2001. В настоящем варианте имеются уточнения.

Префикс meN- имеет значение активности, ber- означает посессивность и непереходность, ter- непроизвольность. Префикс meN- служит также словоизменительным показателем активного залога глаголов кл. 1 (переходных). Назальный элемент N- префикса meN- с вариантами m-, n-, ny-, ng- может по известным правилам заменять первый согласный корня или последующего префикса. При некоторых начальных согласных этот элемент отсутствует. То же относится к именному префикс peN-.

Формулировка оппозиции приблизительная и допускает уточнения с указанием различных аспектуальных значений.

Встречается, хотя считается ненормативным, также значение мн. ч. «ими».

При этом использовалась особая тематическая конструкция с анафорой («Он — обычай его — обедать дома»). См. [Прокофьев 1966].

Стиль средней степени этикетности позволяет использовать значение 3 л. вместо 2 л.

Об отсутствии лексикализации у ИФ на материале новомалайского (малайзийского) языка см [Каштанова 1985]. Автор именует эти формы дериватами. Ср. [Алиева 1998:229].

Работа над статьей велась при содействии гранта Президента РФ для поддержки ведущих научных школ. Грант № НШ-2325.2003.6.

Работа выполнена при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований, грант № 01-06-80419 и Российского фундаментального научного фонда, грант № 02-04-00294а.