Маргарита Павлова - Неизданный Федор Сологуб

К жизни забытой,
Мглою столетий обвитой,
Жадно стремлюся опять, —
Быть Абеляром,
В доме угрюмом и старом
Вновь с Элоизой мечтать.

Нежно-жестоки
Мудрые снова уроки,
Вновь пламенеет любовь,
И Алетея,
В облике пламенном рдея,
Мне улыбается вновь.

Мщение, муки…
В темные годы разлуки
Светоч пылающий — Ты,
А над могилой
Кто-то мечтающий, милый
Снова рассыплет цветы.

Светлой мечтою
Над озаренной плитою
На землю снова вернет.
Смелою волей
Сбросим в безбрежность раздолий
Мы зачарованный гнет.

Верховный мир, творящий чудеса,
Юдольным миром самовластно правит.
На голубые наши небеса
Он тяжестью безмерной вечно давит.

И содрогается наш плотский мир,
Трехмерная и зыбкая преграда.
В себя впивая пламенный эфир
Цветущего верховной жизнью сада,

И если воля есть, и жизнь, и я,
Все это — дар верховного творенья,
Мгновенный след иного бытия,
Мгновенный свет иного вдохновенья.

Вижу светлые места,
Слышу, — милый голос
Шепчет легкий, как мечта,
Как шуршащий колос.

Майи блещущий покров,
Яви злой дыханье
Заглушает тайных слов
Вещее звучанье.

Не дано мне здесь дышать
Жизнью вечно-цельной,
Но привык я различать
Голос запредельный.

Сквозь земной угарный дым
Томного горенья
Только сердцем различим
Слов живых значенья.

Воображение влечет
В страну, всегда блаженную,
Где время зыбко не течет
Во мглу веков забвенную,

Где вянут тяжести вериг
Бессильными угрозами,
Где расцветает каждый миг
Невянушими розами,

Где все обласканы поля
Бессмертными алмеями, —
И что же ты, моя земля,
Исползанная змеями,

И пыльная, немая лень,
Растерзанная тиграми?
Мгновенно-зыблемая тень
Под ангельскими играми.

В обетованной той стране,
Где все святое сбудется,
Что снится здесь порой во сне
Или в восторге чудится,

Где я навек соединюсь
С моей Анастасиею,
Где оживет хмельная Русь
Софийскою Россиею.

Жестокая слукавила, —
Мне душу отдала,
Молитвенник оставила,
Молитву унесла.

Кого и чем обрадую?
Какой я труд начну?
Перед какой лампадою
Я книгу разогну?

Сложу стихи иль песенку, —
Вот, ей прочесть бы мог,
Но где найти мне лесенку
В ее зайти чертог?

Беседовать бы с Корою
В полночной тишине, —
Но сказы все укорою
Звучали б горькой мне.

Здесь солнце светит безучастное
На добрых так же, как на злых,
И то же небо смотрит ясное
И на тебя, и на других.

Изведай пропасти глубокие,
И не засмейся, не заплачь.
Смотри, как веселы жестокие.
Как розу нюхает палач,

И как над жертвой бесполезною
Шумит, качается трава,
И как скользят над мрачной бездною
Твои бесследные слова.

Мне райских радостей не надо.
Но я и в ад не попаду.
Здесь зачарован я от ада
Змеиным упоеньем яда
В земном томительном бреду.

Мы все попались черту в сети.
Земля теперь уже не та,
Как в дни, когда на ясном свете
Еще невинны были дети
И улыбалася мечта…

Все дороги земные не прямы,
Но вы, Божии люди, упрямы,
По неправым идете путям;
Выпрямляя пути понемногу,
Осмотрительно ставите ногу
За ногою по Божьим стопам.

Бог проходит пред вами незримо.
Каждый день литургия творима,
Проливается Божия кровь.
Преломляется Божие тело.
Что по-Божьи душа захотела.
Все дарует ей Божья любовь.

Переменам подвластны и смерти,
Вы любовью Господней измерьте
Всех несчастий земных глубины.
Приобщаяся Божьим страданьям,
Научайтесь его созиданьям, —
Вам великие силы даны.

Всю свершивши земную дорогу.
Вы придете к святому порогу,
Где земная отвеется пыль,
И апостол, гремящий ключами,
Не суровыми глянет очами,
Прочитав вашу скорбную быль.

Там, в чертогах верховного Света
Есть для каждого радость привета,
Каждый встретит подругу свою,
Чья утрата жестоко томила.
Чье лобзание было так мило,
С кем и здесь было словно в раю.

За Волгою просторы те же,
И та же мреющая даль,
Но Майя призрачней и реже
Соткала пеструю вуаль.

В блистающем полдневном мраке.
Чем больше протекает дней,
Тем путеводные маяки
Мерцают ближе и острей.

В ярком мрении насмешливом дневном
Забелелося какое-то пятно.
Притворяется березовым бревном,
А поближе глянешь, — вовсе не бревно.

Это пред тобою человек стоит,
Все на месте в нем, и грудь, и голова,
Плечи, руки, ноги, даже говорит
Самые простые, общие слова.

Ничего необычайного в нем нет.
Ни одной в лице пугающей черты,
И одет он так же, как и ты одет,
Папиросу курит так же, как и ты.

Человека по всему признаешь в нем,
Распилить его, казалось бы, грешно.
Почему ж он притворяется бревном?
Потому, что в самом деле он — бревно.

Ах, бывает очень трудно различить,
Человек ли это или просто так,
Но приходится порой с такими жить,
И, поймите, это вовсе не пустяк.

Если солнца в небе нет,
Солнце сердцем заменю.
Сердце ясный даст ответ
Пеплу, дыму и огню.

Сникнет пепел, сникнет дым,
Догорит, виясь, огонь.
Легким облачком ночным
Прилетит небесный конь.

Вот он, дивный, предо мной.
Сердце-солнце, разгорись!
Улетим мы в край иной,
В пламенеющую высь.

Пренебрегая дольным миром,
Нарушишь ты святой закон.
Дыши заоблачным эфиром,
Но не отвергни сон времен.

Но тщетно дух твой ограничен
И погружен в земную тьму.
Ты явно от Творца отличен.
Но тайно равен ты Ему.

Томленьем роковым встревожен
И взвеян веяньем земным.
Смотри, как ты во всем ничтожен, —
Но разве хочешь быть иным?

То в буйной радости, то в горе,
То наслаждаясь, то скорбя,
Ты должен в непосильном споре
Найти и сохранить себя.