Аркадий Жемчугов - «Крот» в окружении Андропова

Рудольф Иванович Абель, а в действительности Вильям Генрихович Фишер, родился 7 июля 1903 года в английском городе Ньюкасл-на-Тайне, где его родители обосновались после того, как отца выдворили из России по решению царского суда за революционную деятельность. Там, на берегах Туманного Альбиона, прошли детство и юность Вильяма. Там он окончил школу и в шестнадцать лет умудрился поступить в Лондонский университет. Правда, проучился в нем всего два курса, поскольку в 1921 году семья возвратилась в Советскую Россию. В Москве юноша вторично замахнулся на высшее образование, на этот раз в Институте востоковедения им. Нариманова на индийском отделении. Но по окончании первого курса учебу вновь пришлось прервать — его призвали в Красную Армию. Определили в Первый радиотелеграфный полк Московского военного округа. Там Вильям увлекся радиоделом. Увлекся по-настоящему, так, что к концу службы стал первоклассным радиоинженером.

В кадрах Иностранного отдела ОГПУ, тогдашней советской разведки, не могли не обратить внимание на демобилизовавшегося красноармейца с безупречной биографией, свободно владевшего немецким и английским языками, да еще прекрасного специалиста по радиоделу. Для любой разведки такой человек — находка. И ИНО не упустило шанса. В 1927 году Вильям Фишер, немец по национальности, был зачислен на должность помощника оперуполномоченного ИНО. И разведка стала для него смыслом его жизни.

В феврале 1931 года Вильям Фишер обратился в Генеральное консульство Великобритании в Москве с заявлением о выдаче ему и его супруге с малолетней дочерью британских паспортов. Просьбу обосновал тем, что родился и до семнадцати лет проживал в Англии как верноподданный Его Величества короля Великобритании. В Россию же попал в 1921 году исключительно по воле родителей, с которыми кардинально расходится во взглядах на Совдепию, и потому решительно настроен вернуться на свою родину.

Редчайший, если не единственный, случай в разведке: легенда для нелегала «Франка» (таков был первый оперативный псевдоним Фишера) предусматривала его вывод на оседание в Лондоне по официальному каналу и под настоящей фамилией. Легенда сработала безукоризненно. Приведенные Фишером доводы выглядели убедительными, а его личность не вызвала у сотрудников английского консульства никаких подозрений. Паспорта и виза были выданы без проволочек.

Вильям Фишер (Р. Абель)

Благополучно прибыв в Лондон, молодой нелегал, действуя по легенде, открыл радиомастерскую и под этой надежной крышей активно включился в оперативную работу нелегальной резидентуры.

Работа заладилась настолько успешно, что Фишеру вскоре поручили выехать в краткосрочные командировки в Копенгаген и Стокгольм, чтобы там на месте оказать необходимую помощь в подборе конспиративных квартир для радиоточек и налаживании устойчивой двусторонней связи с Центром. Блестящее выполнение этих заданий и успешная работа в Лондоне были отмечены повышением Фишера в должности до оперуполномоченного и присвоении ему звания лейтенанта госбезопасности (тогда это соответствовало армейскому званию «капитан»).

В феврале 1935 года, по возвращении из Лондона в Москву, Фишеру доверили подготовку связников-радистов для нелегальных резидентур. На новом участке работы раскрылись недюжинные педагогические способности Фишера. Перемежая лекции с практическими занятиями, он старательно и терпеливо объяснял своим подопечным все тонкости профессии радиста-нелегала. При этом его доброжелательность, заботливый индивидуальный подход к каждому практиканту органично сочетались с взыскательностью и твердостью. Поблажек и исключений ни для кого не было. В его справках-заключениях на слушателей случались и такие выводы: «Хотя «Джинси» получила от меня точные инструкции, работать радистом она не сможет, поскольку путается в технических вопросах».

Весной 1938 года Вильям Фишер был переведен на подготовку в длительную загранкомандировку в Испанию, в которой бушевало пламя гражданской войны. Нелегальную резидентуру НКВД в Мадриде возглавлял Александр Орлов, который лично знал Фишера по работе в Лондоне и, конечно, хотел заполучить к себе классного специалиста и изобретательного сотрудника. Тем более, что агентурно-оперативная обстановка в Мадриде была крайне сложной.

Правда, и на Лубянке ситуация тогда была не из простых. Нарком НКВД Ежов, а затем сменивший его Берия «вычищали» из разведки «агентов иностранных спецслужб», «врагов народа».

«Отозвать в Москву. Арестовать немедленно.» Такие приказы сыпались как из рога изобилия. Отзывались, арестовывались и расстреливались без суда и следствия резиденты из Лондона, Рима, Парижа и многих других разведточек. Уничтожались лучшие кадры закордонной разведки.

В июле 1938 года в Мадриде бесследно исчезает Орлов вместе с семьей. Исчез талантливый резидент, незадолго до этого награжденный орденом Ленина, как писала «Правда», «за выполнение важного правительственного задания». В ноябре он объявился в США и оттуда направил личное письмо Ежову, в котором объяснил свой поступок элементарным страхом разделить участь его расстрелянных коллег. На Лубянке переполох. Началось служебное расследование и поиски «пособников» предателя. Когда же выясняется факт личного знакомства и доброго отношения предателя к Фишеру, оргвыводы следуют незамедлительно. Без объяснения причин Фишер был уволен, а точнее, изгнан из разведки. Но он не сдался. Устроившись на работу сначала во Всесоюзную торговую палату, а затем радиоинженером на один из московских заводов, Фишер стал регулярно «бомбить» свое прежнее руководство рапортами с требованием разобраться в существе его дела и восстановить справедливость. И ему это удается. В сентябре 1941 года его вернули в разведку, зачислив в штат Особой группы. Это подразделение было создано при наркоме внутренних дел 5 июля 1941 года «для выполнения ответственных заданий Ставки Верховного Главнокомандования», как главный центр разведывательно-диверсионной деятельности органов госбезопасности в тылу врага.

Едва получив назначение в Особую группу, Фишер направился вместе с капитаном Адамовичем в Черновцы с заданием восстановить контакты и наладить работу с оказавшимися без связи агентами НКВД в Германии и Польше. В предвоенное время работа с ними в Берлине, Данциге (ныне — Гданьск), Варшаве и Кракове велась с позиций советских дипломатических и внешнеторговых учреждений. Однако с началом войны и немецкой оккупации Польши эти учреждения были спешно эвакуированы и агентура оказалась без связи.