Елена Поликарпова - Войны будущего. От ракеты «Сармат» до виртуального противостояния

В теоретическом плане эти факты обобщены посредством категории неправа– в «Философии права» Гегель весьма широко использует категорию неправа, понимая под ней особенную волю, которая демонстрирует произвол и отдельность индивида от всеобщей воли и всеобщего права, идентичным естественному праву [793]. Он выделяет три основные формы неправа: непреднамеренное неправо, сознательный обман и преступление, причем типичным для всех них внешнем проявлением выступает изначально неправомерное насилие. В предисловии к «Философии права» Гегель демонстрирует значительную семантическую «вместительность» категории неправа, подчеркивая, что человек обладает возвышенным божественным правом мыслить свободно в поисках глубинных оснований предметов. Однако в случае понимания им свободы мышления как произвола, как возможности отступления от общепризнанного и общезначимого, как право на изобретение чего-то особенного, то его право превращается в неправо.

Концепт неправа обладает значительным объяснительным потенциалом, эффективно приложимым к фактам истории социально-политических отношений власти и общества таким, как многие кровавые события массового уничтожения народов, в том числе в XX в. Данный концепт представляет собой ключевую понятийную конструкцию, имеющую немалые возможности для объяснения практики авторитарных и диктаторских режимов XX в., для прояснения негативных социальных последствий нарушения моральных норм, гражданских свобод, трансформации права в неправо. Ярким примером современного неправа являются действия Америки, которые осуществляются ею вопреки международному праву, будь это бомбежки Югославии и Ливии немотивированное вторжение в Ирак (2003 год) и Афганистан, пытки заключенных в американских тайных тюрьмах [794].

В свое время Гегель в своих работах «Философия права» и «Политические произведения» изложил философские основы безопасности индивида, государства и имущества. Так, в «Философии права» он отмечает качественную определенность такого положения, как «угроза общественной безопасности», значимость принципа, согласно которому благодаря государству у человека «привычка к безопасности стала его второй натурой» [795]. В «Политических произведениях» Гегель анализирует проблемы безопасности индивида, государства и имущества, акцентируя внимание на следующем принципиальном положении: «безопасность отдельного человека гарантирует целое» [796], т. е. фактически здесь речь идет об интегральной безопасности. С позиций гегелевской философии, становится понятной опасность для индивида, государства и общества религиозного и политического фанатизма, который сейчас проявляется в действиях международного терроризма и экстремизма, в частности, в Чечне и Афганистане. Поэтому в настоящее время особую роль в обеспечении безопасности личности и общества играет государство, чья целостность представляет особый интерес. Гегель пишет о всеобщем характере государства в «Философии права» следующее: «Государство есть организм, т. е. развитие идеи в своем различии. Эти различенные стороны образуют таким образом различные власти, их функции и сферы деятельности, посредством которых всеобщее беспрестанно необходимым образом порождает себя, а поскольку оно именно в своем порождении предпослано, то и сохраняет себя» [797]. Именно государству отводится важнейшая функция обеспечения безопасности индивида, общества и самого себя, т. е. функция интегральной безопасности. Отказ государства от этой функции неизбежно ведет к деградации совокупности всех общественных отношений, деструкции социального порядка. Значительное снижение уровня, снятие духовно-нравственных, правовых и культурных ограничений способствует проявлению эгоизма, низких инстинктов, насилия человека. Именно это выступает первопричиной всего спектра опасностей и угроз для существования личности, социальных групп, государств, цивилизаций и человечества в целом.

Выяснение роли интегральной безопасности в динамичном развитии социумас необходимостью требует, прежде всего, методологического анализа современных обществ. Ведь в политической, экономической, социальной и культурной сферах деятельности современных обществ доминирующую роль играет взаимодействующий мир организаций и сложных организованных систем, т. е. современные общества представляют собой сложные суперсистемы. Именно основные тенденции современных сложных обществ позволят очертить место интегральной безопасности в функционировании социума, вписанного в контекст мирового сообщества и взаимодействующего с другими сложными социумами. «Важно понять, – подчеркивает М. Крозье, – что в течение последних 50 лет мир претерпел более быструю и глубокую трансформацию, чем к моменту промышленной революции XVIII–XIX вв., как с точки зрения видов человеческой деятельности, так и образов жизни и способов связи и сотрудничества, природы власти и организации. Политические и бюрократические надстройки, которые не способны были адаптироваться к этим потрясениям, рухнули. Понять проблемы и вызовы, с которыми мы столкнулись, черты новой логики, возникающей в ответ на них, позволяют три утвердившиеся и продолжающие развиваться основные тенденции: все более сложное человеческое взаимодействие, растущая свобода индивидуальных действующих лиц и групп, переход от индустриального общества к обществу услуг» [798]. Именно эти тенденции современных сложных обществ следует принимать во внимание при методологическом анализе интегральной безопасности, которая обеспечивается в первую очередь государством, хотя следует принимать во внимание самого индивида, социальные группы, общество в целом и мировое сообщество.

Действительно, так как человек является системообразующим фактором и его взаимодействие с другими индивидами в ходе социокультурной эволюции усложняется, то вполне закономерно, что современные общества характеризуются значительным нарастанием степени сложности человеческих взаимодействий, что оказывает немалое влияние на интегральную безопасность. Исследования показывают ряд следующих факторов, которые способствуют росту сложности современных обществ [799]. Во-первых, в повышении сложности немалую роль играют ускорение развития науки и убыстряющегося использования его результатов в новых технологиях, что значительно увеличивает массив дифференцированного знания, разнообразие компетенций, к которым надо обращаться, стимулирует развитие экономических деятельностей, предполагающих все более и более многочисленных и быстрых взаимодействий, наличие все менее и менее стабильных профессий и специальностей и требующих все более многочисленных и разнообразных рынков и обширных культурных ансамблей. Во-вторых, возрастание сложности обусловлено изменением правил социальной и политической игры, вызванное доступом к принятию решений все более и более имеющим собственные интересы многочисленных групп. В-третьих, увеличение сложности общества обусловлено непреодолимым движением действующих личностей и групп к свободе, что вместе с тем «повышает сложность системы и делает все более и более несостоятельными традиционные средства контроля и управления» [800]. В-четвертых, усиление сложности общества следует из того, что его система подчинена нелинейной, многомерной и неопределенной динамике, т. е. система общества характеризуется параметром самоорганизации, предполагающим взаимодействие порядка и хаоса, что ведет к возрастанию эффекта «рисков» во всех сферах социума (не случайно, современное общество квалифицируется как общество, которое находится в «зоне мегарисков»).