Коллектив авторов - Новые идеи в философии. Сборник номер 4

Теперь обратимся к этому миру. Рассмотрим прежде всего время и пространство, не обращая внимания на качества, которые их наполняют.

Различение сознания вообще от индивидуального сознания выставляет последнее, так как первое было прямо названо общим родовым моментом, как определение сознания вообще.

Если родовой момент цветности или плоской фигуры определяется как красное или зеленое, как треугольник или круг, то присоединение специфического или его отношение к родовому постольку ясно, поскольку оба находятся в одной сфере. Только благодаря различным зрительным впечатлениям и только в знакомом нам мире образов, нашли мы это родовое, и таким образом более точное определение присоединяется – если вообще здесь может быть речь о соединении или присоединении – прямо к этому общему, не подавая повода к дальнейшим вопросам о возможности, об особом виде и способе этой связи.

Исключение составляет только случай, который тут перед нами, – сознание. Здесь нет ничего такого, что могло бы в качестве определения присоединиться к общему моменту сознания так, как видовой момент красности или треугольности присоединяется к родовому моменту цветности или фигуры. Мы добыли общее понятие сознания или бытия Я из индивидуального сознания, каким каждый себя знает, только тем путем, что отвлеклись, насколько могли, от всего того, чем сознает себя каждое Я, – т. е. мы отвлеклись от всякой определенности содержания сознания и установили только в наиболее абстрактной общности, что сознаваемое есть нечто, в чем сознание находится как в своем определении; в противном случае оно вообще не могло бы существовать. Следовательно, мы можем найти определение к индивидуальному сознанию только в определении содержания сознания к индивидуальному. Но индивидуальное по своему понятию есть временно и пространственно определенное, следовательно, оно есть сознание, которое находится в данное время в данном месте; и таким образом вопрос о том, не принадлежит ли математика, естественные науки и всемирная история тоже к психологии, или почему они не принадлежат к ней, принимает следующую формулировку: 1) если все бесконечное пространство и время со всем тем, что их наполняет, суть содержание индивидуального сознания и только из него известны каждому Я, то как можно им приписать объективное, т. е. независимое от индивидуального сознания, существование? и 2) в каком отношении находятся друг к другу те части пространства и времени, которые Я, чтобы быть индивидуальным, относит к себе, и те, которые Я отличает от себя, как объективный мир, и которые оно все-таки знает только из содержания своего индивидуального сознания?

Если Я находит пространство и время, то при этом уже предполагается пространственная и временная определенность этого Я; без этого оно было бы только абстрактным сознанием вообще, следовательно, вообще не могло бы ничего находить. Теперь обнаруживается все своеобразие пространства и времени. Может ли Я находить себя пространственно и временно определенным, не созерцая всего пространства и всего времени, которое оно тем не менее не относит к себе (как к этому индивидууму)?

Индивидуальность не есть обусловливающее основание этого содержания сознания; наоборот, она есть его следствие, хотя бы и следствие не во времени, но все же полагаемое и обусловленное этим содержанием.

Иметь перед собой пространство и время, или выражаясь иначе, знать, созерцать пространство и время возможно по самой природе их только, если субъект созерцает их из определенной точки в пространстве и во времени. Попробуем все-таки отвлечься от этой точки! Тогда нельзя больше мыслить пространство и время. В отношениях к каждой точке особым образом распределяются части (различаемые благодаря наполненности), и без такого порядка частей (перед, после, сзади, сверху, снизу, налево, направо) ничего не может быть помещено во времени и пространстве. Можно сказать, – именно это и называется временем и пространством. Согласно этому, Я, если оно созерцает пространство и время, должно находить себя занимающим часть пространства и времени, само должно быть пространственным и временным, а при этом уже неизбежно, чтобы оно знало такое время и пространство, которое оно не относит к своей протяженности в пространстве и во времени, но с другой стороны познает, как ее непосредственное продолжение или коррелят, и было бы немыслимо без него; вместе с тем оно всегда познает пространство и время только как определенность, в которой оно себя находит, так как его собственное место во времени и пространстве только ею определяется и может быть определено; оно познает пространство и время всегда только как нечто, что в понятии своего существования имеет отношение к сознанию.

Каким образом это возможно для чистого субъекта, такой вопрос я принципиально отклоняю. Я рассказываю не о событиях, которые совершаются во времени, или о действиях, которые кем-либо выполнялись; я разлагаю данное на его абстрактные элементы и моменты. Абстракция чистого субъекта не может, как таковая, выполнять действий. Мы выделили его, как часто уже указывалось, из нашего целого индивидуального, пространственного и временного Я путем абстракции и одновременно с этим выяснили ту реальную зависимость, что чистый субъект не мог бы быть чем-то действительным без пространственной и временной определенности, обусловливающей существование индивидуальных Я, которые мыслят все пространство и время, как одно и то же для всех, свою же собственную протяженность они считают только частью его.

Теперь будет казаться, что я одновременно утверждаю два противоположных положения: будто пространство и время суть собственно содержание сознания вообще, и будто они все-таки составляют содержание индивидуального сознания. Но ведь чистое и индивидуальное Я не суть два различных Я одно в другом или одно подле другого, как два индивидуальных Я. Первое обозначено мною, как родовой момент последнего, и это родовое общее, противоположное индивидуальному, должно заключаться только в содержании сознания. Подлинный обладатель или носитель, или субъект этих определений есть таким образом один и тот же, один раз мыслимый с абстрактно наиобщей определенностью какого-то нечто в качестве своего содержания, а другой раз – с индивидуальной пространственной и временной определенностью, без которой он не был бы действительным, т. е. индивидуальным Я.

Если я только мыслю в общем что-нибудь как данное, то мыслимо также применение категорий и то, что последние заключаются в отдельных мыслях, как общее в специальном; далее мыслимо также, что существует более общее и менее общее, и одно относится к другому, как род к виду. Если же я направляю внимание на пространство и время, то они не представляются мне 9родовыми понятиями в отношении к каждой отдельной точке пространства и времени. Последние не могут быть подведены, как индивидуумы, под пространство и время, как под свое родовое понятие. Точка пространства и времени всегда есть часть всего бесконечного пространства и всего бесконечного времени. Таким образом, на первый взгляд, остается только отнести все это пространство и все это время к общему сознанию. Но это бессмыслица, потому что пространство и время невозможно иметь содержанием сознания, не занимая какой-нибудь части их: только исходя из какой-нибудь точки их, можно их созерцать и представлять себе.