Эрих Баслей - Метод Вильяма Д. Харта. Почти доктор

Ручка повернулась, и за скрипнувшим замком Вильяму открылась суть второй личности профессора. Харт зашел в ярко освещенную белоснежную комнату. Свет поступал из стыков между стенами неправильной формы, из углов, в которых они сходились с гладким полом и вытянутым, напоминающим купол потолком, а также из трещин, которыми была усеяна комната. Это напоминало трескающуюся скорлупу. Из центра второго бессознательного Хэнса прямо на глазах формировалось что-то наподобие дерева. Оно было из белого пластика, как и все остальное. Корни прочно упирались в пол, и от них шло несколько трещин в разные стороны.

Харт подошел поближе к центру комнаты. На ветках странного дерева появлялись необычные отростки. Это были миниатюрные макеты зданий, различные постройки, которые находились в стадии зародышей. Они усеяли дерево, словно листья. Их были сотни, если не тысячи. Вильям не спускал глаз с чуда, которое по чуть-чуть росло каждую минуту и крепло прямо на глазах. Этот процесс обладал каким-то гипнотическим притяжением. Тем не менее Харт смог взять себя в руки. Ситуация была непростой, но понятной, и он решил заканчивать сеанс…

– Надеюсь, что я просыпаюсь от пройденной процедуры, а не от очередного помутнения рассудка, – произнес Ричард Хэнс, приходивший понемногу в себя.

Харт объяснил ему, что обследование прошло удачно и что ему потребуется время на осмысление полученных данных. Вильям порекомендовал профессору остановиться в какой-нибудь гостинице или же заночевать в лечебнице, что было более подходящим, хотя, возможно, менее приятным вариантом. Он пояснил, что лучше одну ночь провести в здании больницы, так как его болезнь медленно, но верно прогрессировала.

Ричард Хэнс, конечно, не хотел оставаться в лечебнице, но предпочел все же именно этот вариант во избежание неприятных ситуаций. Кто знал, что он еще мог натворить. Вильям напрямую связался с Фрэнком Дежайном, и тот решил вопрос с предоставлением мистеру Хэнсу палаты на одну ночь. Через несколько минут за профессором зашли медсестры. Харт проводил взглядом выходящего из кабинета пациента, который болел гениальностью (помимо той, что была связана с физикой и математикой), о которой он когда-то, судя по всему, забыл.

Вильям позвонил Сидни и объяснил, что нужно было по возможности сделать для Ричарда Хэнса. После этого он направился в сторону своего кабинета. Вылечить любого человека, страдающего раздвоением личности, ему труда не составляло. После того как определено, какое из бессознательных принадлежало пациенту изначально, второе следовало ликвидировать. Звучит, конечно, грубо, но это было единственным решением: отпочковавшееся подсознание стоило убрать из внутреннего мира. Для этого у Харта имелось специальное устройство, которое он сам разработал и мог в любой момент извлечь из своего синего мешка. Оно напоминало средних размеров фонарик, только на конце располагалось отверстие, как у пылесоса. Это был депреобразователь, который бесшумно и без остатка разрушал бессознательное, втягивая его в себя.

Но Харт видел препятствие, которое помешало ему вылечить профессора в тот же самый день: бессознательное, рожденное от начального, было значительно прекраснее первого. И это понимал только Вильям. Очевидно, что с профессором даже не стоило обсуждать его вторую личность. К тому же нельзя было закрывать глаза на тот факт, что Ричард вел себя не совсем адекватно во время его переключения на второе «я», и исправить подобное поведение не представлялось возможным, даже если бы Хэнс каким-то чудом согласился оставить только второе бессознательное. Суть состояла в следующем: в профессоре уже почти до конца была сформирована гениальная составляющая нового внутреннего мира, но всему остальному еще предстояло появиться. Никаких комнат, кроме той, в которой росло необычное дерево, в новом бессознательном не было. Поэтому если, к примеру, стереть изначальный вариант, то профессор останется абсолютно гениальной и в такой же степени социально не адаптированной личностью. У него, конечно, мог быть спрятан где-то чердачок или небольшая кладовка, поисками которых Харт не стал заниматься. В таком случае профессор стоял бы на одной ступени с детьми, не выше.

Вильяму предстояло решить непростой вопрос: как сохранить вторую, неполноценную, но такую светлую личность профессора Хэнса и при этом вылечить его? Только один человек мог дать Харту совет, к нему он и отправился.

– Прекрасно понимаю, что ты испытываешь, Вильям. Теоретический вариант того, как можно поступить, я тебе предложил. И предупредил, в какой ситуации ты можешь оказаться, – серьезно произнес Джон Вэйл.

– Думаю, это того стоит, – ответил Харт, глядя на пролетавших мимо бабочек.

– Что ж, тогда не забудь потом все мне рассказать. Думаю, у тебя все должно получиться, и желаю удачи, – дружески напутствовал Джон растворявшегося в воздухе Вильяма.

– Спасибо… – Харт произнес что-то еще, но только «спасибо» донеслось до Вэйла из перешейка, соединявшего внутренний и внешний миры.

В тот же день Вильям побывал у приюта, в котором когда-то провел столько времени своей жизни. Воспоминания переполняли и разливались теплыми ощущениями по всему телу. Он не стал заходить на территорию детского дома. Харт наблюдал за вечерней прогулкой живущих в приюте детей. Когда стало темнеть и игровая площадка опустела, Вильям направился пешком в сторону лечебницы, где его ожидала ручка и тетрадь, куда он записывал свои мысли. Харт шел в сопровождении ночной прохлады, в воздухе царила атмосфера весеннего пробуждения. Во время этой прогулки Харт утвердился в своем решении.

На следующее утро профессора Хэнса обнаружили лежащим на полу. Оба рукава его рубашки были разорваны на кусочки, из которых он сделал очень необычную паутину. Все было в узелках. На одном из клочков рубашки он ручкой нарисовал дверь. Ее было прекрасно видно на бежевом фоне. Когда Ричард осмотрелся вокруг после пробуждения, он нисколько не стеснялся в выражениях насчет себя, несмотря на стоявшую рядом медсестру. Достав из своей сумки новую рубашку, которую он всегда носил с собой на всякий случай, и переодевшись, профессор выразил пришедшей за ним помощнице врача готовность следовать за ней.

– Доброе утро, профессор! Как вам спалось? – первое, о чем решил спросить Вильям заходившего в кабинет Ричарда Хэнса.

– Не знаю, спал ли я вообще, так как очнулся на полу рядом с кроватью. А рядом лежало это, – и Ричард протянул Харту поделку из рукавов рубашки. – Мне показалось, что вам будет интересно это увидеть, поэтому взял с собой.

– Вы правильно поступили, – произнес Вильям, рассматривая замысловатую паутину с дверью.