Эрих Баслей - Метод Вильяма Д. Харта. Почти доктор

На следующий день между десятью и одиннадцатью часами Вильяму позвонила Сидни и сказала, что минут через пятнадцать к нему придет новый пациент. Странно, что до сих пор ему не предоставили совершенно никакой информации. Такое было возможно, если больной раньше не обращался в лечебницу, но даже тогда было бы хоть небольшое досье. Вильям решил оставить все как есть: в конце концов, об этом пациенте его приходил уведомить сам Фрэнк Дежайн, а значит, случай входил в число нетипичных.

Менее чем через десять минут раздался сильный стук в дверь. От первого удара у Харта даже сложилось впечатление, что кто-то с разбега врезался в нее. Не дожидаясь ответа, в кабинет вошел крупный мужчина в форме то ли полицейского, то ли охранника и отдал Вильяму какие-то документы в файле. Присмотревшись, Харт понял, что это как раз таки досье. И пока он извлекал бумаги из файла, два других массивных джентльмена в идентичной форме вкатили в кабинет инвалидную коляску, к которой был привязан за руки и за ноги юноша лет девятнадцати. Он сидел в смирительной рубашке, рот закрывала пластмассовая пластина черного цвета, а глаза наполняла демоническая ярость. Нетрудно было догадаться, кто из присутствовавших находился в кабинете в качестве пациента. Видимо, для этих ребят в форме Вильям слишком медленно реагировал на все происходящее. Один из стоявших громко отчеканил, что они вернутся за «Объектом 402» в шесть часов вечера, после чего все трое быстро удалились. У Харта были какие-то вопросы, но к тому моменту, как они сформировались в его голове, он остался один на один с пациентом.

Объект 402, как его назвали, не отрываясь следил за Вильямом. Он же тем временем изучал досье и скрывал свое удивление тому, что у этого юноши совсем не было двери в бессознательное, – Харт четко ощущал, что попасть во внутренний мир необычного пациента может в любое мгновение. Само досье состояло из пяти листов – на трех перечислялись тюрьмы, где Объект 402 (такое имя было указано рядом с фотографией) успел побывать к своим двадцати годам. Из досье следовало, что он жил в неблагополучной семье, где царили бедность, насилие, издевательства. В такой невыносимой обстановке Объект 402 пребывал до восьми лет. У него не было паспорта, он не числился ни в одной базе. Каким образом он дожил до восьми лет, оставалось загадкой. Скорее всего, для своих биологических родителей он был козлом отпущения, виноватым во всех неудачах и проблемах, с которыми те сталкивались. В силу своего безобидного возраста ему ничего не оставалось делать, как принимать весь шквал пьяных ссор на себя. Соседи даже не знали о существовании ребенка, никто не знал, зато своими дикими выходками были очень известны те двое. Однако никто из них так и не сидел в тюрьме, они только безуспешно проходили лечение от алкоголизма. Естественно, что существование в подобной атмосфере должно было сломить маленького человека, но, привыкнув к ненависти и побоям, оскорблениям и унижению, он вырос на этой почве. Вместо комплексов в юном Объекте 402 зародились безжалостность, отсутствие каких-либо ограничений, беспредельная жестокость.

В восьмилетнем возрасте он вскрыл ножом горло каждого из родителей, спавших в пьяном угаре на полу. Там их и застали потом полицейские, вызванные соседями из-за подозрительной тишины, которой дом напротив никогда не отличался. Мальчик не сбежал, он продолжал жить в полуразвалившемся здании в течение следующих двух дней. Естественно, что впоследствии суд его признал социально опасным индивидом. С того момента и началось: одна детская колония за другой, тюрьмы сменяли тюрьмы. Его всегда держали изолированно, так как любая попытка подселения Объекта 402 к кому-нибудь всегда заканчивалась смертью одного или нескольких заключенных. Сейчас он отбывает пожизненное в тюрьме самого строгого режима, куда помещают маньяков среди маньяков.

Вильям отложил в сторону досье и посмотрел на тускло светившие лампы. Ему уже доводилось работать с маньяками, убийцами, людьми, которые не просто страдали психическими расстройствами, а являлись опасными для социума. Их поступки были ужасными, но они представляли собой людей с очень серьезными комплексами неполноценности, к которым примешивались психические отклонения. Каждый из них сознательно считал, что причинение боли другому живому существу – это нормально и не является чем-то плохим. Когда Вильям проникал в бессознательное таких пациентов, то видел в большинстве случаев одно: им необходимо было наблюдать чьи-то страдания, чтобы унять свои, чужой болью они глушили свою. Когда попадаешь во внутренний мир такого человека, ты понимаешь, насколько ему непросто живется со своими чудовищными слабостями, с которыми он не может совладать, которые часто полностью контролируют его волю. Харт своими глазами видел, как эта грязь зарождалась и прогрессировала внутри его пациентов. Сейчас все они жили как нормальные люди, у некоторых даже появились семьи. Метод Вильяма еще ни разу не давал сбоя.

Сейчас рядом с ним, на расстоянии двух метров, скованный по всему телу, сидел первый пациент, который на несколько минут заставил Харта задуматься: может ли его метод помочь любому? Суть его сомнения крылась не в том, что терапия будет бессильной, а в том, как изменить человека, который с детства кормился лишь ненавистью, и это состояние являлось для него нормальным.

«Ладно, не буду гадать раньше времени и предаваться философии, когда рядом пациент, да еще и в таком неудобном положении», – решил Харт. Он уже давно был готов войти в бессознательный мир Объекта 402, но мысли о том, имеет ли он право вторгаться и менять изнутри человека, чье мировосприятие ужасно для остальных, но нормально для самого пациента, отвлекли Вильяма от необходимого сосредоточения. Собравшись и отодвинув на задний план сознания все вопросы и ответы, Харт сконцентрировался на Объекте 402. Яростный взгляд юноши тускнел с каждой секундой, и вскоре он уже впал в сон, который являлся неотъемлемой частью метода Харта. Вильям поудобнее расположился в кресле, и в следующий миг он уже оказался во внутреннем мире заснувшего пациента.

«Будет непросто», – подумал Харт, пытаясь выбраться из жидкой, напоминающей смесь ила и глины субстанции, в которой увязли ноги. Вильям оказался в грязной пещере, с потолка которой стекал огонь. Сама пещера была достаточно высокой, около пяти-шести метров, капли огня сгорали в воздухе, им не хватало сантиметров шестидесяти, чтобы обжечь макушку Вильяма. Это было пламя ненависти, которое накаляло весь этот внутренний мир. Харт достал из своего матерчатого мешка бутылку с водой и сделал несколько больших глотков. Внутренний или внешний мир – неважно, в каком из них вы находитесь, – и там и там окружающая действительность является реальной. Поэтому на лице Харта проступили капельки пота. Несмотря на бушующую огненную стихию, на дне пещеры лежала грязь, которая даже была прохладной. Вильям достал блокнот с ручкой и записал свои наблюдения.