Синтия Барнетт - Занимательное дождеведение: дождь в истории, науке и искусстве

Самый чистый дождь уже слегка подкислен диоксидом углерода, который естественным образом присутствует в воздухе. «Чистая» дождевая вода имеет pH около 5,6. Каждое целое число означает десятикратное усиление, поэтому pH 4 в десять раз кислее 5, а pH 3 – в сто раз кислее 5. Большинство рыб не выживает в воде с кислотностью ниже pH 5.

В 1960-е годы американские ученые, бравшие пробы дождевой воды в Белых горах Нью-Хэмпшира, удивились, обнаружив дождь с pH 4 на тихой экспериментальной лесной станции в Хаббард-Бруке, вдали от каких-либо дымовых труб. Экологи Ф. Герберт Борманн из Йельского университета и Джин Лайкенс из Корнелла далее стали проверять дождевую воду по всему северо-востоку и обнаружили очень низкие уровни pH – вплоть до 2,1. В статье, опубликованной в 1974 году в журнале Science, Борманн и Лайкенс связали случаи гибели лесов и рыбы в США, Канаде и Европе, наряду со многими другими экологическими последствиями, которые они наблюдали или предполагали, с кислотным дождем, рассеиваемым на большие расстояния при сжигании ископаемого топлива.

Они забили тревогу именно в тот момент, когда Конгресс США рассматривал вопрос о смягчении контроля над загрязнением окружающей среды по Закону о чистом воздухе 1970 года в ответ на тогдашний энергетический кризис. Вместо этого Соединенные Штаты и Европа встали на долгий путь к очистке дождя. Регулирование – особенно новая программа торговли квотами, которая позволяет угольным электростанциям покупать и продавать квоты на выбросы, – помогло более чем наполовину сократить выбросы диоксида серы в атмосферу. Двадцать пять лет назад ежегодно в американское небо его улетало 18,9 миллиона тонн. Сегодня эта цифра значительно ниже правительственной квоты, составляющей 8,9 миллиона тонн. В местах, наиболее подверженных кислотным дождям, таких как долина реки Огайо, pH дождевой воды постепенно вновь увеличивается по сравнению с прежними значениями ниже 4.

Хотя многие, кто помнит кризис с кислотными дождями, считают его «решенным», ученые, которые исследуют кислотность в процессе перемещения по воздуху и экосистемам, говорят, что эта проблема по-прежнему актуальна, а последствия ее гораздо обширнее, чем представлялось поначалу. Кислотный дождь так сильно изменил почвы в чувствительных к нему регионах страны, что деревья остаются более уязвимыми по отношению к заморозкам, заболеваниям, вредителям и засухам. Лесничие полагают, что эта слабость привела к обширному вымиранию красных елей по всему востоку США и сахарных кленов в Пенсильвании. Озера в горах Адирондака восстанавливаются, но 132 из них остаются кислотными. В штате Нью-Джерси на той же экспериментальной лесной станции в Хаббард-Бруке дождь за последние сорок лет стал менее кислотным. Но все равно он в десять раз кислее природного дождя.

«Да, мы добились значительных улучшений, и сейчас ситуация гораздо безопаснее, чем сто лет назад и пятьдесят лет назад, – сказал мне профессор Сабатини. – Но, глядя на дождь, не скажешь, что он чистый». Так обстоит дело потому, что дождь всегда возвращает то, что мы выбрасываем в атмосферу. Налицо и другой факт: несмотря на уменьшение выбросов и кислотных дождей в США, Канаде и Европе, они растут в других регионах мира. На юге Китая стоическая статуя Будды в Лэшане, высеченная в скалах провинции Сычуань в VIII веке, постепенно подвергается коррозии. Лицевая сторона этой самой большой старинной статуи в мире испещрена серыми слезами кислотного дождя. В начале столетия Китай обогнал США, выйдя на первое место в мире по объему выбросов диоксида серы, а в 2010 году на второе место вслед за Китаем вышла Индия. Борьба с загрязнением окружающей среды помогла Китаю начать сокращение выбросов; в Индии же количество выбросов растет в условиях быстрого экономического развития, использования ископаемого топлива и слабого регулирования.

Атмосфера и ее дождь представляют собой единую глобальную систему – все связано со всем остальным, порой непостижимым для нас образом. По мере того как в нашем восприятии климата на смену суевериям приходит наука, мы постепенно узнаем, как необычно высокая температура на поверхности моря в открытой части Тихого океана, Эль-Ниньо, может вызывать ливневые потоки в Калифорнии или отсутствие паводков на Ниле в Египте. Как пыльная буря, образовавшаяся над пустыней Сахара, может перемещаться над Атлантическим океаном, уменьшая вероятность того, что ураган обрушится на Флориду. Наконец, как выбросы, которые мы отправляем в атмосферу, будь то в США, Китае, Индии или где-то еще, могут изменять климат, в том числе и дождь – пожалуй, доказывая тем самым, что самые странные дожди из всех создаются людьми.

Еще при жизни Чарльза Гоя Форта его друзья, в том числе писатель Теодор Драйзер, основали Фортовское общество, в состав которого вошли журналист Генри Луис Менкен и такие писатели-фантасты, как Эрик Фрэнк Рассел. Но сам Форт отказался иметь к этому отношение. Он сказал, что не верит в сверхъестественные силы. Он просто любит собирать удивительные факты, с их помощью высмеивать авторитеты и жаловаться, что никто ничего не делает с черными дождями.

Фортовское общество действует по сей день, имея отделения по всем Соединенным Штатам, в Великобритании и Австралии. В Великобритании по-прежнему выходит ежемесячный журнал «Фортин таймс». К современным авторам, признававшим, что Форт повлиял на их творчество, относятся Роберт Хайнлайн и Стивен Кинг. В романе Кинга «Воспламеняющая взглядом» родителям девочки, способной вызывать огонь на расстоянии силой мысли, советуют вместо доктора Спока почитать книгу Форта «Дикие таланты».

Еще один фанат – американский кинорежиссер Пол Томас Андерсон. В своем фильме 1999 года «Магнолия» Андерсон снял один из самых потрясающих дождей в истории кино, послав с неба ливень из гротескных лягушек размером с двухкилограммовых бройлеров. Сначала будто бы всего несколько разъевшихся лягушек проносятся мимо окон домов, где живут персонажи, задействованные в девяти сюжетных линиях. Затем, пока камера держит в кадре плавательный бассейн, в ночи ярко светятся подводные огни, и тут выявляются чудовищные масштабы происходящего. Тысячи и тысячи огромных лягушек падают наземь вместе с проливным дождем – плюхаясь в бассейн, шмякаясь об пол и трамплин для прыжков в воду, врезаясь в деревья и шлепаясь на мостовую, пока на ней не образуются горы лягушачьих трупов.

Андерсон рассказывает, что на земноводный апокалипсис в «Магнолии» его вдохновил Форт, чьи работы о дождях из лягушек затем побудили его прочитать книгу Исход. В «Магнолии» множество эпизодических ролей-камео играют члены Фортовского общества; вундеркинд в фильме читает «Дикие таланты», сидя в библиотеке и готовясь к выступлению в телеигре. Чарльз Форт «верил в "Мегонию"» – мифическое место над твердью, куда вещество взмывает и зависает, а затем вновь падает на Землю. «Название "Магнолия" слегка на это намекает, – сказал Андерсон в интервью журналу "Вэраити". – И пусть это прозвучит смешно, но он верил, что судить об обществе можно по здоровью лягушек. Мне эта мысль кажется не такой уж безумной».