Станислав Борзых - Приматы с планеты Земля

С одной стороны, это означает, что учёные противоречат сами себе, раз пытаются понять что-то по-настоящему случайное. Та же теория хаоса – как и вообще любая подобная мыслительная структура – постулирует, по крайней мере некоторые, степень и меру организованности мира несмотря на то, что предмет их интереса таким процедурам не поддаётся по принципиальным причинам.

С другой стороны, мы можем попросту ошибаться или заблуждаться, и никакого случая нет, но, напротив, всё не только закономерно, но и вполне ожидаемо, а мы не настолько умны, сообразительны или талантливы, чтобы это понять, увидеть или вывести. Все научные теории и стремятся к тому, чтобы уложить наблюдаемое разнообразие в прокрустово ложе тех или иных моделей или их набора, и, как знать, вероятно так оно всё и устроено. Но какое отношение всё это имеет к жизни, вирусам и энтропии? На самом деле самое непосредственное.

Не знаю, как вам, но мне довольно странно слышать о том, что, во-первых, всё живое строго упорядочено, а, во-вторых, что может быть нечто, что не нуждается в никакой подпитке извне. Обвиняя вирусы в том, что им нужен хозяин для того, чтобы обрести столь, по всей видимости, желанный для них статус, мы забываем о том, что сами мы столь же зависимы, как и они, и без поддержки извне просто не состоялись бы. Кроме того, мы тоже являемся частью целого, и несколько непонятно, на каком основании или по какому-то критерию мы должны изымать себя из него – как, впрочем, и любой иной вид. Рассмотрим эти возражения в обратном порядке.

Вне зависимости от того, есть ли случай и энтропия, совершенно очевидно то, что ничто и никто в этом мире не существует изолированно от всего остального. Скажем, медведь находящийся в спячке, тоже, как и вирус, в каком-то смысле дремлет, пока на улице не потеплеет. Хотя он и умрёт, если ему не предоставят после сна еду, а его коллега продержится сколь угодно долго, всё-таки сходство ситуаций налицо. Может быть косолапому и нужно окружение побольше, но это не меняет сути происходящего.

Кроме того, живое, в конечном счёте, состоит из неживого. Углерод, который является основой всех нас, вообще-то сам по себе не дышит, не размножается, не кушает. Его электроны и протоны – по шесть каждого – просто есть, и это всё. Только будучи собранными в определённом порядке химические элементы начинают демонстрировать эмерджентные свойства, не характерные для них самих по отдельности. И в этом отношении и вирусы, и медведи одинаковы. Т.е. и у тех, и у других должны быть определённая организация, которая бы и позволила им обладать или показывать всё то, что обычно называется в качестве признаков жизни.

Впрочем, сама конфигурация или структура тоже вызывает некоторые вопросы. Я понимаю, что многого не знаю, но смотря иногда на своё тело, на отдельные его части я нередко обнаруживаю просто скопления клеток, а не порядок – ну, или очень сильно разреженную его версию. Конечно, какие-то закономерности соблюдаются, но они не столь жёстко заданы, как это постулируется нашими теориями. К тому же благодаря эпигенетике нам теперь известно, что многие процессы, происходящие в и с нашим организмом, носят вероятностный, а не детерминированный характер, а потому об организованности речь может идти только в сильно ослабленном её виде. Но в таком случае возникает проблема определения какого-то порога или хотя бы отрезка, до которого жизни нет, а после уже есть. По всей видимости вирус находится в начале данного диапазона, а медведь – и мы, и всё остальное – расположился ближе к концу, но всё-таки все мы умещаемся на нём.

Это, разумеется, не может не поднимать вопроса о некоей степени «живости», потому что получается так, что вирусы менее, а медведи более преуспели в том, чтобы считаться или быть в данной группе. Сомнительно, чтобы я или кто-то другой смогли решить его, но нужно заметить следующее. Существует ли диапазон или нет не так уж и важно. Куда критичнее понять, имеет ли энтропия какое-то отношение к живому.

Как должно было стать ясно из вышеизложенного ответить на этот вопрос однозначно нельзя. Тепловая смерть Вселенной означает полное отсутствие движения. Т.е. абсолютно всё на свете должно однажды застыть на месте. В это довольно легко поверить, учитывая то, что, как сегодня считается, мироздание расширяется со всё возрастающей скоростью, есть чёрные дыры, а некоторые галактики сближаются друг с другом. С жизнью дела обстоят ещё проще, потому что не столь тяжело представить себе, как однажды всё это кончится.

Как бы то ни было, но живое вряд ли увеличивает энтропию и, как зеркальное тому отражение, создаёт какой-то внутренний порядок, т.е. уменьшает её в себе. Когда мы смотрим на себя или вокруг мы нередко забываем о том, насколько всё-таки топорно и как попало работает эволюция. Если какая-то структурированность и порождается, то она имеет в лучшем случае неполный, а в худшем – почти отсутствующий характер. Поясню, что я имею в виду.

В другой своей книге я приводил пример с домом, который, как обычно и совершенно несправедливо считается, якобы создаёт порядок там, где его прежде не было. Проблема с таким взглядом состоит в том, что, с одной стороны, любое подобное сооружение заменяет собой куда более сложную и отлаженную систему, состоящую из тысяч не просто особей, но видов самых разных организмов – т.е. почву с её обитателями – а, с другой – само оно не столь организованно, потому что если мы спустимся на микроуровень, то обнаружим скорее хаос, нежели его противоположность.

То же самое можно сказать и в отношении живого. Планета даже свободная от него не является мёртвой в том смысле, что там нет никакого движения или что последнее никак не структурированно. Существуют геологические процессы, радиация, движение галактик, чёрные дыры, и всё это некоторым образом упорядочивает Вселенную и всё её содержимое. Кроме того, нередко забывается о том, что очень многие вещи и в нашем, и в любом ином теле имеют вероятностный, а не обязательный характер, полагаются на случай. Т.е., с одной стороны, энтропия не обязательно сопутствует материи и её развитию, а с другой нередко является частью жизни. В силу того, что я не пытаюсь здесь создать новую физическую теорию, мне интересно только второе.

После того, как была открыта спираль ДНК, многие заговорили о том, что гены и есть наша судьба, что, мол, есть какая-то заранее написанная программа, которая и определяет то, каким будет соответствующий организм, причём от мала до велика. Предполагалось, что вовне нет ничего такого, что могло бы повлиять на то, какими мы – или кто-то другой – будем. До того господствовал взгляд, согласно которому, по крайней мере люди, появляются на свет чистыми досками – или сосудами по словам С. Рушди – и на них можно написать абсолютно всё, что захочется, оттого что дети достаточно долгое время не способны противостоять влиянию взрослых, а потому пропитываются их идеями, воззрениями, ценностями. Всё это известно как дихотомия природа-культура, и есть веские причины присмотреться к ней внимательнее.