Виктор Печорин - Протоколы небес

В ХIХ веке наличие жизни предполагали и на Луне, и на Марсе, и чуть ли не на всех других планетах. Известный астроном Уильям Гершель (человек, открывший планету Уран) в трактате «О природе и строении Солнца и неподвижных звезд» утверждал, что и на Солнце тоже есть жизнь – чем оно хуже? Если бы это было так, то занесение жизни с другой планеты вроде бы не должно удивлять.

Но не прошло и сотни лет, как на Земле наступила космическая эра. Люди научились строить космические корабли, способные достигать других планет, высадились на Луне. И что? И ничего! Никаких следов жизни на тех планетах не обнаружили. Откуда же тогда залетела к нам жизнь, если нигде поблизости ее нет?

Да она и не залетала, – установили ученые, исследовав метеоритные остатки.

«К несчастью для теории внеземного занесения жизни , – отмечает Джеффри Л. Бада, – во всех образцах, которые мы проверили, аминокислоты либо вообще отсутствовали, либо их количество исчезающе мало» . 77 77 Бада Джеффри Л. «Происхождение Жизни на Земле», The Sciences, май-июнь 1995, т35, пр.3 стp.21.

Но дело даже не в этом. Предположим, случилось чудо, и жизнь все-таки как-то занесло к нам с другой планеты. Надуло «солнечным ветром». Но там, на другой-то планете, как она возникла? Или тоже была откуда-то занесена? А туда – из другого места? И так – без конца? Вот это и называют «дурной бесконечностью»…

Это не объяснение, а попытка уклониться от объяснения.

Не мудрено, что от гипотезы панспермии пришлось отказаться.

Однако проблема никуда не делась. Вопрос о происхождении жизни по-прежнему требовал ответа.

Ответ следовало искать не в межпланетных пространствах, а здесь, на Земле. Путь к нему пролегает между Сциллой и Харибдой: с одной стороны по закону биогенеза живое происходит только от живого, с другой – жизнь каким-то образом все-таки появилась на прежде безжизненной планете. Как это могло быть?

И тут на сцену выходит советский ученый Александр Опарин со своей гипотезой возникновения жизни из первичного «бульона» органических веществ.

Гипотеза заключалась в том, что в водах первобытного океана была растворена едва не вся таблица Менделеева, и эти элементы могли взаимодействовать между собой. За миллиард лет в результате их взаимодействия атомы водорода, углерода, азота и других элементов, случайно сочетаясь, могли сложиться в молекулу органического вещества. Такие молекулы, накапливаясь в воде, образовывали первичный «бульон», в котором начали взаимодействовать уже простейшие органические молекулы. Под влиянием определенных внешних условий (тепла, выделяемого вулканами, разрядов атмосферного электричества, кислой или щелочной среды и т.п.) простые молекулы могли образовать более сложные сочетания, а оттуда уже рукой подать до первых живых клеток и, собственно, жизни, «формы существования белковой материи», как ее назвал классик марксизма Фридрих Энгельс. В качестве протоклеток Опарин рассматривал коацерваты – органические структуры, окружённые жировыми мембранами.

Правда, самому Опарину, несмотря на переданные в его распоряжение научные лаборатории и целые институты, так и не удалось подтвердить свою теорию на практике. Упрямые неорганические молекулы никак не хотели соединяться в органические, а те выражали еще меньшее желание произвести белок.

«Учитывая, как часто во многих дискуссиях по происхождению жизни на первичный бульон ссылаются как на установленную реальность, осознание абсолютного отсутствия доказательств его существовании приходит как шок» 78 78 Дентон М. «Эволюция: Теория в кризисе», Бетесда, Мериленд: Adler and Adler Publishers, 1986. , – обрисовал ситуацию Майкл Дентон.

Зато академик Опарин примкнул к лагерю Т. Д. Лысенко, гонителя генетики и пропагандиста «мичуринской науки».

Вообще в те годы приветствовался государством и всячески насаждался «командный стиль управления» чем угодно – от государства до селекции растений. Советский писатель – это непременно «инженер человеческих душ». Советский селекционер – «воспитатель» растений, по команде которого овес должен был превращаться в пшеницу. Советский биохимик – конструктор белковых соединений из простейших неорганических молекул. «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее – наша задача» – таков был лозунг тех лет.

Так что Опарин пришелся ко двору команде Т. Д. Лысенко, этого, по мнению американского физиолога растений Карла МакДэниела 79 79 Carl McDaniel, 2004. «The human cost of ideology as science», Conservation Biology 18, 869—871. , «умеренно образованного крестьянина», ставшего советским академиком. Объединяло скороспелых академиков то, что идеи обоих никак не удавалось подтвердить на практике. А так же умение компенсировать научную несостоятельность апелляциями к идеологии и доносами на настоящих ученых.

Вот что писал о позднем периоде деятельности Опарина доктор биологических наук, профессор В. Я. Александров в своей книге «Трудные годы советской биологии»:

«Опарин в самом конце 1955 г. продолжал усердно отстаивать лженауку не только Лысенко, но и Лепешинской, несмотря на то, что к этому времени было уже опубликовано немало статей, разоблачающих их данные, и, несмотря на то, что не было уже основания бояться репрессий за отстаивание истин настоящей науки» .

Наверно, Александр Опарин был очень везучим человеком. Хоть он и подмочил свою репутацию, связавшись с «плохими парнями», судьба преподнесла ему еще один подарок: его абиогенная гипотеза получила, наконец, подтверждение в эксперименте, поставленном американцем Стэнли Миллером в 1953 году.

Миллером были экспериментально получены некоторые органические вещества при пропускании электрических разрядов через смесь газов и паров, которая гипотетически совпадала с составом атмосферы древней Земли.

Впрочем, радоваться особо не стоило. Во-первых, сколько раз не повторял Миллер этот эксперимент, получить в нем полный комплект или хотя бы большинство аминокислот, необходимых для построения хотя бы одной белковой молекулы, так и не получилось. А во вторых, Миллер убедился, что полученные системы не могут сами себя воспроизводить, то есть не обладают ни одним из свойств живой материи. Аминокислоты – это даже не белок, это всего лишь кирпичики, из которых состоит белок. Как нельзя утверждать, что если у тебя есть десяток кирпичей, то ты уже имеешь готовый дом, так было бы большим преувеличением сказать, что эксперимент Миллера подтверждает гипотезу самопроизвольного зарождения жизни.

«При слегка восстановительных условиях эксперимент Миллера не производит ни аминокислот, ни даже химических элементов, которые могут служить предшественниками других важных биополимерных „структурных элементов“ , – отмечал Ноам Лаав. – Более того, пока не опубликовано ни одного геохимического доказательства для существования первичного бульона. Действительно, многие исследователи бросили вызов концепции первичного бульона, обращая внимание на то, что даже если он существовал, концентрация органических структурных элементов в нем была бы слишком маленькой, чтобы быть значимой для пребиотической эволюции» 80 80 Ноам Лаав, «Биогенезис: теория происхождения жизни» Oxford University Press, 1999, стр. 138—139. .