Юлий Медведев - Безмолвный фронт

…Позднее я познакомился и подружился с доктором биологических наук профессором Николаем Николаевичем Плавильщиковым, человеком энциклопедических знаний в области энтомологии и зоологии вообще, а также недюжинным литератором, автором ряда книг для детей и юношества, написанных непередаваемо хорошо. То ли в память о знакомствах, то ли еще почему, но впоследствии я не упускал из виду эту тематику — «от Халифмана до Реми Шовена».

Видимо, насекомые меня интересовали. Но на неожиданный и не к месту заданный вопрос: «А не интересуют ли вас насекомые?» — ответить с готовностью «да» мне показалось неловко. Подумает — угодливость. Да и вообще чего ради прерывать разговор? С таким трудом его застал наконец, и вот тебе…

— Я журналист, меня все интересует. — Кажется, это прозвучало угрюмо.

Федор Васильевич посмотрел на меня сбоку и некоторое время молчал, переключившись на докладчика.

— У меня есть книга, которую вам стоит прочесть. Будет время, подъезжайте. Ее передаст вам жена. Я на днях опять в командировку, — сказал он после паузы.

…Путь от дома Турчиных до моего долгий, половина Садового кольца. Когда подъезжали к Курскому вокзалу, в троллейбусе было полно. До меня доносилось кряхтенье, ворчня и вздохи. Кто — то методично гнусавил: «Ну и давка!»

От книги я уже оторваться не мог. А окружающее, этот набитый людьми троллейбус, кроме которого, казалось, вообще транспорта никакого и никогда не будет, этот монотонный рефрен «ну и давка» — все вместе создавало режиссерски оправданный звуковой ряд к страшноватому «Предисловию».

Книга рассказывала об острой, чреватой непредвиденными опасностями проблеме. Эти опасности таятся в распыливании и разбрызгивании по всему земному шару сотен тысяч тонн синтезированных ядов.

Как я теперь понимал, вопрос профессора Турчина, заставший меня врасплох, мог быть не случаен. Книга, привезенная им из Лондона за несколько дней до Ученого совета, его, биохимика, очень взволновала. И даже зная, что я готовлю очерк о его исследованиях, он тем не менее счел нужным подбросить мне «приманку». Причем не дожидаясь возвращения из очередной командировки.

Федор Васильевич, как мне представилось, хотел поскорее сделать затронутые там острые вопросы предметом широкого обсуждения: книга «Silent Spring» — так она называлась — на русский язык переведена не была.

Может быть, эти догадки чрезмерны — сейчас проверить нельзя. Так или не так, «Молчаливая весна» изменила мои планы.

Масштабы и злободневность, спорность отстаиваемых позиций, — все то, что привлекало в работе Федора Васильевича Турчина, было не менее характерно и для проблемы «Молчаливой весны».

Это становится особенно ясно, когда по прочтении книги биолога и писателя Рейчел Луизы Карсон обращаешься к другим источникам — присутствуешь на заседаниях, диспутах, лекциях, конференциях. Становится ясно также, что в перипетиях этой борьбы где пунктиром, а где и рельефно проступают болезни века, противоречия роста общества, искривления фронта прогресса; что многие общечеловеческие проблемы находятся в оскорбительной зависимости от наших «взаимоотношений» с членистоногими, что мы связаны со своими ничтожными врагами ответственными связями, головоломно запутанными зависимостями, что мы не можем эти связи порвать, а этими зависимостями пренебречь, не натворив бед для себя и для всего сущего на Земле.

…Куры будут нести яйца таких размеров и в такой скорлупе, чтобы это отвечало удобствам транспортировки и нравилось потребителям. Птица, рыба, скот, предназначенные для стола, будут с самого своего рождения подготавливаться для узкоспециальных кулинарных целей. При помощи инъекций мы сможем химически руководить деятельностью определенных ферментов и таким образом изменять в желаемую сторону вкус, аромат, цвет мяса, твердость костей и тому подобное… Содержание витаминов в коровьем молоке, его жирность будут устанавливаться точно в соответствии с требованиями заказчика… Химическая оборона полей, садов, а также скота даст стопроцентную гарантию в том, что ни один колос, ни один плод, ни один бычок или ягненок — ничто и никто не падет жертвой сельскохозяйственных вредителей. Такова реальность ближайшего будущего.

Когда провожаемый аплодисментами химик занял свое место, слово взял биолог.

— Нарисованные перспективы, — сказал он, — поразительны. И все же я позволю себе выразить робкую надежду, что наши уважаемые химики не станут чрезмерно форсировать приближение будущего.

Взрывом сочувственного смеха была оценена язвительная шутка.

Произошло это на банкете, где присутствовали специалисты сельского хозяйства. Они знали, что в последнее время обострились споры между сторонниками химических и биологических методов борьбы с грозными ордами насекомых. И хотя на сей раз состоялась лишь легкая пикировка и все смеялись, каждому было ясно, что дело принимает такой оборот, при котором очень скоро будет не до шуток.

На XII Международном энтомологическом конгрессе, состоявшемся в 1965 году в Лондоне, группа докладов шла под многозначительным заголовком: «Борьба с насекомыми — куда теперь?»

За всю свою историю люди не знали врага более непреклонного, чем насекомые. «…Пришел на землю мой народ, сильный и бесчисленный; зубы у него — зубы львиные… Вид его, как вид коней, и скачут они, как всадники; скачут по вершинам гор как бы со стуком колесниц, как бы с треском пламени, пожирающего солому… перед ним земля, как сад Эдемский, а позади него опустошенная степь… потому и веселье у сынов человеческих исчезло…» Это стихотворение в прозе Библия вкладывает в уста пророка Иоиля, посвящено оно саранче три с чем — то тысячи лет назад.

По садам и огородам, по полям, лугам и лесам проходит безмолвный фронт. Он не знает перемирий, сражающиеся воюют за хлеб насущный. Малейшее ослабление обороны — и насекомые оставят людей голодными. Даже сегодня, когда человек знает и может так много, непрошеные сотрапезники отнимают у него пятую часть урожая. В одних амбарах вредители портят и расхищают столько зерна, сколько хватило бы на пропитание трехсот миллионов человек в течение года.