Юлий Медведев - Безмолвный фронт

— Да… — театрально воскликнет садовод — любитель. — Деды наши не знали всей этой штуки, — жест в сторону ведерка с тиофосом. — И этой штуки тоже не знали, — пинок ногой в ствол яблони. Тотчас вам послышится словно бы стрекот пишущей машинки, и вы увидите, как бледные точки трассируют с листьев на листья. — Да… Химия!.. А вот — подчистую. Смотрите: здесь, — широкий жест в сторону полдюжины яблонь, — ничего не родится! А почему бы это? Тогда — то, в старину, без химии и всего такого прочего яблоки были знаете какие!

…В самом деле, почему бы это?

Вам и самому уж кажется, что в старину яблоки были не такие. Вы, естественно, вспоминаете Бунина, а с ним и всю русскую классику, утопающую в разных садах, вишневых, яблоневых. И почему — то ни Тургенев, ни Бунин, ни Чехов не упоминали насчет плодожорки там, долгоносика…

Но вы не можете допустить, что с химией может быть хуже, чем без химии.

— Э, — говорите вы, — это старая песня: вот тогда-а были яблоки так это яблоки! Тоже бывали неурожаи, да еще какие!..

Меня несколько злят эти типы в нарочито неряшливых костюмах. «Тогда — были яблоки!»…

…Я сижу в библиотеке, листаю журналы.

Конечно же, я прав. Наша вера в «доброе старое время» держится лишь на том, что память склонна хранить доброе. «Не говори: «Отчего это прежние дни были лучше нынешних», потому что не от мудрости ты спрашиваешь об этом», — наставлял Экклезиаст. Действительно, и в старые времена насекомые объедали сады, и люди с ними боролись. Еще в какие старые времена! В Библии есть «указания» на то, что уже пророки своими священными руками давили маленьких тварей. Некто Амос, пастух и пророк, приводит мало сведений из своей биографии, а среди них — то, что он взбирался на сикаморы (то же, что чинары, смоковницы) и собирал плоды. Под впечатлением этого Амос истолковывает гнев божий в своем «видении»: «множество садов ваших и виноградников ваших, и смоковниц ваших, и маслин ваших пожирала гусеница».

Среди мер, к которым тогда прибегали, были, между прочим, не только наивно — фантазерские. Например, Плиний Старший, древнеримский писатель и ученый, живший в начале нашей эры и прославившийся своей «Естественной историей в 37 книгах», советует, как бороться с выклевыванием посевов. «Птицам следует подбрасывать наркотическую микстуру, от которой они не помрут, а только опьянеют и попадают на землю. Тут их настигнет рука земледельца. Убивать надо птиц вредных, а полезные пусть, отрезвев, улетят», — наставляет читателей автор «Естественной истории».

Мы увидим, что даже в наши дни, то есть почти через две тысячи лет, люди далеко не всегда проявляют такое понимание, такую заинтересованность в сохранении животного мира. Плиниев совет, представьте, не потерял актуальности. Несколько лет назад эта система защиты полей начала практиковаться французскими земледельцами.

Или вот еще: древние считали полезным хранить просушенное зерно в закупоренных горшках. Сейчас это не только может быть объяснено, но и признано разумным. В таком горшке создается нечто вроде газовой камеры: зерно выдыхает углекислоту, она скапливается и долгоносик гибнет.

Нет, они знали, что делали! Тот же Плиний предлагает купать зерно в вине, а перед новолунием — ни раньше ни позже — покрывать его кипарисовой крошкой или лавровым листом. Кроме новолуния, в этом рецепте все ясно: лавр, кипарисовая крошка, вино полезны против грибка и насекомых, а лавровый лист используется кое — где и сейчас. Миланский профессор Аззи считает, что и новолуние — не просто выдумка (вспомним гипотезу Чижевского о связи между активностью насекомых и солнечной активностью).

После нападения саранчи римский сенат издал один за другим законы против крылатой злодейки. Каждый римлянин должен разрушать яйца и личинки вредного насекомого. Каждый свободный земледелец облагался специальным налогом — обязан представить к сроку столько — то яиц саранчи.

Исчерпав реальные средства и не добившись полного успеха, предки наши обращались к средствам таинственным, которые хороши тем, что если и не оправдывают надежд, то служат развлечением. Против ржавчины, поражающей зерновые культуры, римляне устраивали фестивали — Робидалии. Они проводились по плану весенних работ 25 апреля. Магическое мероприятие венчалось сделкой: кому — то из небожителей приносился в жертву красный щенок. Получивший взятку должен был обеспечить здоровый урожай.

Робидалии надежд не оправдывали, но римляне продолжали аккуратно исполнять весеннюю церемонию.

Делались попытки столковаться с самими насекомыми. Люди по себе считали, что, если подойти по — хорошему, обо всем можно договориться. Эстонские крестьяне выказывали знаки внимания долгоносику. Оригинальный обряд был, а может быть, существует кое — где и сейчас у немцев. Крестьянин идет вокруг поля, тащит за собой метлу и громко просит, чтобы госпожа гусеница пошла в церковь. Там в ней должна проснуться совесть. В некоторых районах Шотландии оставляют дикие участки, называемые «чертовым акром». Вот, мол, вам ваша доля, а моего уж не трожьте.

Но ни просьбы, ни сделки, ни соглашения не избавляли земледельца от посещений госпожи гусеницы, пана долгоносика и прочих особ. После их обеда хозяину могло вообще ничего не остаться. Так, в 1845 году болезни картофеля в Ирландии оставили без еды миллион человек, которые умерли с голоду. А другой миллион вынужден был из — за насекомых покинуть родину.

Вот как бывало в «доброе старое время»!

Жизнь устроена так, что на каждого ее представителя есть некто, желающий этого представителя съесть. Стоит растению размножиться, как на него обратит заинтересованный взор человек. Растение это привлечет внимание и грибов, и насекомых. Как тут избежать столкновения?

«Сказать, что природа любит человека больше, чем капусту, это значит щекотать наше воображение забавными представлениями, — саркастически рассуждает Сирано де Бержерак. — Неспособный к страсти бог (у автора — то же, что Природа. — Ю. М.) не может ни любить, ни ненавидеть, а если бы он и был способен к любви, то скорей почувствовал бы нежность к капусте… которая не может его оскорбить, чем к человеку, который, как он предвидел, будет его оскорблять».

Итак, естественным, не зависящим от нас ходом событий мы втянуты в бесконечную войну. Причем преимущества человека в этой войне не столь очевидны, как могло бы показаться. Иначе чем объяснить, что насекомые осаждают своего могучего соперника на протяжении столетий и ни один вид их не был истреблен?

Б чем же сила и в чем слабость каждой из сторон?

Незаметно, неслышимо скапливаются полки жучков, клещей, гусениц.

Их много. Каждый слыхал о плодовитости насекомых, и все же всякий раз упоминание конкретных цифр поражает. Мы будем еще говорить об этом дальше, а сейчас приведем лишь некоторые сравнения. Главный кормилец наш — пшеничный колос — дает за сезон потомство сам — сто. Семья людей при благоприятных условиях могла бы удесятерить свою численность через сорок лет. Более плодовиты крысы, кролики. Но и они ни в какое сравнение не идут, например, с растительной тлею, потомство которой за несколько месяцев превышает численность населения крупнейших городов мира.