Алан Стерн - За новыми горизонтами. Первый полет к Плутону

На мой взгляд, ситуация напоминала нашу вторую попытку запуска во Флориде в 2006 г., когда все давали добро на старт, а я остановил его, сказав «нет», потому что не хотел, чтобы ЦУП в Лаборатории прикладной физики во Флориде работал во время пуска от резервного генератора. Мне не нравилось это делать, но я одним махом перечеркнул всю попытку запуска, потому что не хотел принимать риск, который все остальные считали приемлемым.

Так же как и опрос по поводу запуска в 2006 г., опрос по поводу временно́й поправки был единогласным до того момента, пока не дошел до меня, но я сказал «нет» и объяснил свое решение. Я спросил команду: «Не упустил ли я чего-то? Есть ли неотложная причина, из-за которой мы должны ввести поправку узнавания времени, несмотря на то, что и так прекрасно вписываемся в девятиминутное окно?» Никто не откликнулся, даже когда я переспросил еще раз. Поэтому я наложил вето на поправку.

После окончания собрания я вернулся в свой кабинет в другой стороне кампуса Лаборатории прикладной физики и обнаружил, что уже получил ряд электронных писем и других сообщений от тех, кто был на совещании. Все высказывали свое облегчение от того, что я возразил групповому мнению и призвал не гнаться за лучшим при наличии хорошего. Я тоже был доволен. Были еще сотни причин, из-за которых пролет мог провалиться, так зачем добавлять к ним еще одну?

С приближением аппарата к Плутону внимание к нему со стороны СМИ быстро росло. Поэтому в Лаборатории прикладной физики царило столпотворение.

Пресса и общественные организации разместились в Косякофф-центре — здании в парадной части кампуса Лаборатории прикладной физики с большим зрительным залом, рядом кабинетов и залов для переговоров, подходящих для деятельности прессы, проведения брифингов и интервью. Также там было открытое пространство, вмещающее большое количество посетителей. Люди прибывали, они получали бейджи разных цветов, чтобы различать журналистов, посетителей, очень важных персон и работников лаборатории. За неделю последнего этапа сближения приехали сотни репортеров, корреспондентов и документалистов, представляющих СМИ из Северной и Южной Америки, Азии, Европы, Австралии и Африки.

Но в Лабораторию прикладной физики приезжали не только журналисты, друзья и родственники сотрудников. В середине 2015 г. эта лаборатория в крошечном городке Лорел в штате Мэриленд стала единственным желанным местом в мире для закоренелых фанатов космоса: было совершенно невозможно пропустить первый пролет новой планеты при жизни этого поколения. Интернет дал возможность узнавать, что происходит, увидеть новые фотографии и насладиться плутономанией практически из любой точки земного шара. Но в людях, собравшихся вместе ради общей цели, ради дела, большего, чем вся жизнь, было что-то, чего нельзя заменить никакими средствами коммуникации.

Команда связи с общественностью в Лаборатории прикладной физики и ранее организовывала крупные мероприятия, но огромный, постоянно растущий интерес к «Новым горизонтам» застал ее врасплох. К утру 14 июля — того дня, когда космический аппарат должен был добраться до Плутона, — собралось более 2000 человек; телефоны в отведенных для прессы зонах звонили беспрестанно, а нагрузка на веб-сайты экспедиции и NASA была просто ударной: миллионы, а потом и миллиарды посетителей заходили на них со всех концов Земли.

Среди собравшихся в Лаборатории прикладной физики были и светила планетологии, и многие значительные фигуры в исследовании Плутона. Приехал старый преподаватель Алана Ларри Эспозито, чье предложение под названием POSSE 14 лет назад проиграло «Новым горизонтам». В другой реальности этот пролет мог бы быть его детищем, но он все равно был здесь, улыбающийся и так же радостно возбужденный, как и все остальные. Первыми разработками экспедиции к Плутону в Лаборатории реактивного движения руководили Роб Стаэль и Стейси Вайнштейн, и они тоже были здесь. Присутствовали и многие другие люди, сыгравшие ключевые роли в том, что полет «Новых горизонтов» состоялся, такие как Майк Гриффин, который был директором космического отделения Лаборатории прикладной физики во время последнего этапа строительства аппарата, а потом, во время подготовки запуска и первых лет полета, — администратором NASA. Верхушка тогдашнего руководства NASA также прибыла на мероприятие. Среди них был бывший командир шаттла Чарльз Болден, в то время являющийся администратором Агентства. Болден особенно наслаждался компанией «детей Плутона» — возбужденной банды девятилеток, родившихся в день старта «Новых горизонтов» и приглашенных разделить острые ощущения от пролета.

Присутствие известных людей добавляло в атмосферу Лаборатории прикладной физики что-то особенное и несколько нереальное. Среди знаменитостей были Билл Най, сенатор Барбара Микульски, гитарист группы Брайан Мэй, иллюзионист Дэвид Блейн и рок-группа Styx.

Тем временем за кулисами члены команды «Новых горизонтов» выполняли свою работу, чтобы обеспечить пролет. Их легко было узнать по новеньким черным рубашкам поло с эмблемой «Новых горизонтов» на груди и маленьким американским флагом на плече. Каждый раз, выйдя с совещания в задней комнате, многие из команды обнаруживали, что у них хотят взять интервью, автографы, обменяться рукопожатиями и сделать селфи.

За неделю до близкого пролета копившиеся многие годы догадки и измышления о Плутоне начали таять, как дым, потому что планета все больше и больше показывала себя. На следующих одна за другой фотографиях, присланных на Землю, ее изображения становились все крупнее и четче. По снимкам «Хаббла», которые Марк Бюи искусно использовал, чтобы за многие годы до пролета «Новых горизонтов» сконструировать грубую карту поверхности, мы давно знали, что она неоднородна, на ней встречаются резко отличающиеся друг от друга яркие и темные области. Но всегда существовала вероятность того, что эти разнообразные структуры просто «нарисованы» на поверхности.

Когда ученые команды начали распознавать на фотографиях различные структуры, они сделали то, что всегда делают люди: начали давать им названия. Первые из этих имен, конечно, были временными, поскольку настоящий облик Плутона с каждым следующим днем становился все более явным. И, поскольку они воспринимались как рабочие названия, эти наименования часто были причудливыми и экстравагантными (как уже упомянутый «кастет» в экваториальной зоне). Один темный, вытянутый регион, появившийся около экватора, по форме напоминал мультяшного кита и так и стал называться. Далее, самое яркое и большое пятно из замеченных при пролете, которое Алан назвал «Индией», снова попало в поле зрения, став гораздо больше с прошлого витка — 6,4 суток назад. Теперь оно выглядело круглым, с двумя «лопастями» в северной части, а на юге сжималось до точки. Отвечающая за связь с NASA Лори Кантилло увидела это и тут же спросила: «А кто-нибудь заметил, что эта яркая штука имеет форму сердца?» После того как она это сказала, никто не мог избавиться от мысли о том, что пятно выглядит в точности как сердце!