Давид Серван-Шрейбер - Антирак. Новый образ жизни

— Я сожалею, Джен, что так получилось... Что я не смог быть тебе хорошим отцом. Вообще быть отцом... Вероятно, сейчас я бы поступил по-другому, но теперь уже слишком поздно говорить об этом. Пожалуйста, прости меня, если сможешь...

Вскоре после этого Дженнифер умерла, но на душе у нее было чуть спокойнее.

КАК ЗАГОВОРИТЬ О ВОЗМОЖНОЙ СМЕРТИ

Никогда не навязывайте обсуждение возможной смерти человеку, который не готов говорить о этом. Важно почувствовать, что человек не готов к разговору, и дипломатично возвратиться к этой теме позже.

Возможно, что человек пока еще не представляет всей серьезности своего положения. Начиная разговор, спросите: «Что ты понял из того, что тебе сказали врачи? Не кажется ли тебе, что они могут что-то недоговаривать?» Если ответ будет отрицательным, не настаивайте на продолжении разговора, вернитесь к нему позже.

Если человек хорошо знаком со своим диагнозом и представляет последствия, вы можете начать разговор, мягко спросив: «Скажи, а ты думаешь иногда о том, что может случиться, если тебе не поможет лечение?» Услышав в ответ: «Почему ты спрашиваешь меня об этом?», скажите: «Потому что я иногда думаю о том, что может произойти, и мне кажется, что ты тоже задумываешься об этом». Обычно этого достаточно, чтобы начать откровенную беседу, во время которой важно слушать, а не говорить.

Мы часто слышим про людей, которые умерли от сердечного приступа: «Это хороший способ уйти». Однако такой конец не дает нам возможности подготовиться, поговорить, передать важный опыт или завершить незавершенные отношения. Себе я такого конца не желаю.

Сегодня слово «рак» больше не синоним «смерти». Но оно все же предполагает ее тень. Для многих пациентов, как это было и для меня, эта тень является поводом подумать о своей жизни, о том, что мы хотим в ней изменить. Это повод начать жить так, чтобы в день своей смерти мы могли с достоинством оглянуться назад. Чтобы мы могли сказать «прощайте» с ощущением покоя в сердце.

Я обнаружил это вполне реалистическое отношение к смерти почти у всех людей, которые прожили с раком гораздо дольше, чем им предрекали: «Да, я могу умереть даже раньше, чем предсказано. Но вполне возможно, что я проживу дольше. Что бы ни случилось, с этого момента я собираюсь прожить свою жизнь так хорошо, как смогу. Это лучший способ подготовиться к тому, что произойдет».

Когда Линда приехала в центр Commonweal в Калифорнии, она уже отчаялась. После нескольких операций и последующих курсов химио- и радиотерапии она чувствовала, что перепробовала все.

— Я изрезана, отравлена и сожжена, — так она подвела итог лечению, которое изуродовало ее плоть.

Линда не могла смотреть на себя в зеркало. Уродливые шрамы на груди, сероватый цвет лица, ввалившиеся глаза — этот ужасный образ приводил ее в отчаяние.

Массаж был частью лечения, но, когда подошло время раздеться, Линде было трудно сделать это. Разве на нее не противно смотреть? Кто захочет дотронуться до нее? Однако, успокоенная теплой улыбкой и вниманием массажистки Мишель, она все-таки согласилась лечь животом на массажный стол, покрытый легкой простыней, оголив лишь спину.

Сначала Мишель слегка помассировала ей виски и затылок. Линда расслабилась. Постепенно она набралась смелости, чтобы перевернуться.

Мишель положила руку — мягкую, сильную и уверенную — на ее сердце, на то место, где когда-то была левая грудь. Несколько минут она оставалась без движения. Линда почувствовала, как от руки Мишель исходит покой. Линда чувствовала эту успокаивающую руку, и что-то внутри нее пришло в движение. Сначала неприметно, а потом все более и более мощно в ней поднималась волна рыданий. Линда схватила Мишель за руку, как ребенок, который не хочет отпускать мать.

Придавленная одиночеством долгих месяцев лечения, Линда снова ощутила страх, который она так долго удерживала внутри себя. Но теперь этот страх был смешан с привязанностью к своему худому разбитому телу, которое продолжало храбро сопротивляться болезни.

Мишель не шевельнулась, не проронила ни слова. Вскоре рыдания стихли. Вместо них Линда теперь ощущала приятную теплоту и покой в груди, и она встретила их, как солнце после бури.

Мишель с улыбкой произнесла:

— Ваше лицо уже не такое бледное, а щеки порозовели. Это хорошо.

В конце сеанса, прежде чем попрощаться, женщины на минуту обнялись.

Майкл Лернер и доктор Рэйчел Наоми Ремен, руководители центра, придают большое значение массажу, который они давно и успешно используют в своей программе.

— Прикосновение, — объясняет доктор Ремен,— это древнейший способ исцеления. Прикасайтесь к больному так, как мать прикасается к ребенку, потому что через прикосновение мать говорит ему: «Живи». Есть что-то такое в касании, что усиливает желание жить. Причем это относится не только к тому, кого касаются. Между людьми возникает контакт. Мы сообщаем другому о том, что его страдание, боль и страх имеют значение. Это высшая степень доверия, это действительно важно.

В отделениях интенсивной терапии для недоношенных младенцев значение прикосновений для выживания стало ясным еще в восьмидесятых годах прошлого века (1). Несмотря на идеальные физические условия — абсолютную стерильность, строго контролируемую температуру и влажность, обеспечение кислородом, диету, рассчитанную до миллиграмма, — эти маленькие человечки почти не росли. Физический контакт не был частью их жизни — на сей счет существовали инструкции, предписывавшие медсестрам и родителям не касаться младенцев. Но однажды медсестра, работавшая в ночную смену, изменила все. Не выдержав крика младенцев, она обнаружила, что может успокоить их, мягко поглаживая по спине. И хотя сначала никто не понял почему, но те дети, которых она поглаживала, начали вдруг расти.

В университете Дьюк доктор медицинских наук Сол Шанберг (Saul Schanberg) и его группа изучили биологическую основу этого явления в серии экспериментов на новорожденных крысятах, изолированных от матерей при рождении. Они доказали, что в отсутствие физического контакта клетки тела в буквальном смысле слова отказываются делиться и расти. В каждой клетке часть генома, отвечающая за производство ферментов, необходимых для роста, больше не экспрессировалась, вследствие чего весь организм впадал в своего рода «спячку». С другой стороны, поглаживание спинки крысенка влажной кисточкой, имитирующее реакцию матери-крысы на писк своего малыша, немедленно запускает выработку ферментов и вместе с этим — рост (2). Из этого опыта мы с большой вероятностью можем заключить, что физический контакт, такой как доброжелательный массаж, стимулирует жизненные силы взрослого человека не только на эмоциональном, но и на биологическом уровне— внутри каждой его клетки.