Дэвид Харви - Социальная справедливость и город

Предыдущие шесть глав этой книги представляют собой анализ. Осталось сделать последний шаг и перейти к синтезу — попытаться извлечь из этого выводы. Это не такая уж сложная задача, если мы готовы к тому, чтобы переосмыслить методы, переопределить смысл, в котором мы можем адекватно рассуждать о «теории» урбанизма, и провести переоценку природы урбанизма в историческом и географическом контекстах. Но вот вопрос — готовы ли мы? Поскольку представленные здесь эссе раскрывают эволюцию мысли и опыта, стоит попробовать сделать такие выводы, которые можно использовать как зеркало, в котором отразится сказанное. Эти выводы не могут быть произвольными. Они должны уже содержаться, хотя и в скрытой и замаскированной форме, в представленном материале. В заключение непозволительно давать новый материал, но стоит переосмыслить уже написанное.

Стержневой темой книги является поиск подходящих методов и подходящей теории, с помощью которых мы сможем эффективно исследовать феномен чрезвычайной сложности, коим является урбанизм. Поэтому кажется оправданным начать с прояснения некоторых выводов относительно метода и теории.

Я думаю, справедливо будет сказать, что самое ценное, что стоит взять из изучения работ Маркса, — это его понимание метода. Именно из его концепции метода естественным образом вытекает теория. Некоторые составляющие марксистского метода можно найти в работах его предшественников. Лейбниц и Спиноза предложили реляционные модели мышления и идею целостности, которые были полностью приняты Марксом. Гегель разработал версию диалектики, Кант предложил для решения массу дуализмов, английские политэкономисты предоставили практические методы исследования материальной деятельности в процессе производства. Маркс соединил вместе все эти отдельные элементы (и кое-что добавил) и создал метод, который, благодаря сочетанию абстрактной теории и конкретной практики, позволил создать теоретическую практику, в процессе которой человек мог сам творить историю, а не быть лишь слепком обстоятельств. Маркс видел то, чего до него никто не видел: бесчисленные дуализмы, которыми озабочена западная мысль — человек/природа, факт/ценность, субъект/объект, свобода/необходимость, разум/тело, мысль/действие — могут быть разрешены только путем изучения и, когда необходимо, созидания человеческой практики. К несчастью, множество так называемых марксистов не поняли его метода, из-за чего они потеряли наиболее ценный инструмент, которым их мог снабдить Маркс. Но, к счастью, сами эти работы сохранились в качестве доказательств его метода, и ограниченный догматизм не может долго скрывать содержащуюся в нем силу. К счастью также, что современное осмысление его работ ведет к переоткрытию этого метода теми, кто иначе никогда не посчитал бы себя марксистом. Возможно, наиболее яркий пример последнего времени — это Пиаже. В его обобщающей работе «Принципы генетической эпистемологии» (Piaget, 1972a) и в его философских работах «Структурализм» (Piaget, 1970) и «Озарения и иллюзии философии» (Piaget, 1972b) Пиаже приходит к концепции метода, который в общем-то очень близок к тому, что использовал Маркс, и при этом он настаивает на том, что это было «конвергенцией взглядов, а не влиянием» (Piaget, 1972b, 204). Это как раз тот вид сближения, которое становится все очевиднее от главы к главе в этой книге. На этом стоит остановиться подробнее.

Что составляет суть метода Маркса и как он может быть описан? Это вопросы, на которые сложно отвечать абстрактно, поскольку метод можно полноценно понять только через практику. И все же мы кое-что можем сказать о нем, обозначить вехи, если хотите. Оллман (Ollman, 1971; 1972) попытался создать для нас руководство по методу и, я думаю, вполне в этом преуспел. Поэтому я пройду пару шагов по обозначенной им дороге и рассмотрю онтологию и эпистемологию Маркса, останавливаясь подробнее на том, как эти аспекты марксистского метода повлияли на анализ в этой книге.

Онтология — это теория сущего. Поэтому сказать, что что-то имеет онтологический статус, — означает сказать, что что-то существует. Маркс в своих работах выдвигает некоторые фундаментальные тезисы относительно того, как структурирована и организована реальность. Оллман пишет об этом так: «Два основания марксистской онтологии — это его концепция реальности как целостности соотнесенных друг с другом частей и его концепция этих частей как совокупности развивающихся отношений, так что одна часть во всей своей полноте может представлять всю тотальность» (Ollman, 1972, 8). Давайте рассмотрим это утверждение. Многие авторы полагают, что общество необходимо рассматривать как целостность. Но мы можем понимать «целостность» по-разному. В одном случае мы можем понимать под этим совокупность элементов — простую сумму частей, которые оказались в случайной комбинации, не следуя какой-либо изначально существующей структуре в целостности. Если в целостности возникает структура (например, классовая структура), ее можно считать результатом того, как случайным образом расположились элементы. В другом случае целостность видится как нечто «порождающее», что существует независимо от своих частей, определяя характер содержащихся в ней элементов. Здесь объяснение должно сосредоточиться на законах, управляющих поведением целостности, и можно обойтись без изучения отдельных частей. Но есть и еще один случай: «Над и вне схем атомистического соединения, с одной стороны, и порождающих целостностей, с другой, есть и третья схема — операционального структурализма. Он с самого начала принимает реляционную перспективу, согласно которой важны ни элементы и ни целое, о котором никто не знает, как оно возникает, но отношения между элементами. Другими словами, первичны логические процедуры или естественные процессы, в ходе которых формируется целое, но не само целое, которое является следствием действия системных законов структурирования или комбинации элементов» (Piaget, 1970, 9).

Маркс удивился бы, узнав, что он «операциональный структуралист», но концепция целостности, к которой обращается Маркс, полностью совпадает с описанием третьего случая, как отмечает Оллман (Ollman, 1971). Эта концепция целостности (которая не очень отличается от предложенной Лейбницем) подводит нас к вопросу, как целостности структурируются и как эти структуры меняются. Чтобы ответить на вопрос об изменениях, Пиаже вводит концепт структуры в процессе трансформации , доказывая, что «без идеи трансформации структуры потеряли бы всякую объясняющую силу, застыв в статичной форме» (Piaget, 1970, 12). Взаимоотношения между элементами внутри структуры, таким образом, рассматриваются как выражающие определенные правила трансформации, по которым изменяется сама целостность. Другими словами, целостность постоянно структурируется развитием взаимоотношений внутри нее.