Энтони Гидденс - Социология. 2-е изд.

Такая жесткая интерпретация половых ролей и социализации подвергалась критике по многим направлениям. Многие ученые доказывали, что гендерная социализация не является с рождения предопределенным гладким процессом; различные факторы, например семья, школа и группы сверстников, могут противоречить друг другу. Кроме того, теории социализации игнорируют способность индивида отвергнуть или изменить социальные ожидания, связанные с половыми ролями. Коннелл утверждал:

«Факторы социализации» не могут механически влиять на растущую личность. Эти факторы приглашают ребенка принять участие в социальной практике на заданных условиях. Приглашение может быть, и часто бывает, принудительным, сопровождающимся сильным давлением, заставляющим принять условия без какой-либо альтернативы... Однако дети отвергают предложение или, точнее, пытаются делать собственные ходы на поле действий гендера. Они могут отказаться от гетеросексуальности... могут начать смешивать в поведении элементы мужественности и женственности, например, девочки-школьницы могут настаивать на соперничестве в спорте. Они могут внести раскол в собственные жизни, например, мальчики наедине с собой начинают одеваться в женские платья. Они начинают строить фантастическую жизнь, противоречащую их реальной практике, и это, вероятно, является самым распространенным поступком из всех ( Connell 1987).

Важно помнить, что люди — не пассивные объекты или безмолвные приемники гендерного «программирования», как считают некоторые социологи. Люди — активные действующие силы, создающие и подлаживающие роли для себя. Как бы скептически мы ни относились к любому безудержному признанию подхода, основанного на половых ролях, многие исследования показали, что гендерные особенности в определенной степени являются результатом социальных влияний.

Общество оказывает влияние на гендерные особенности через множество каналов; даже родители, пытающиеся воспитывать своих детей в «несексистском» духе, находят, что очень трудно бороться с существующими методами гендерного обучения ( Statham 1986). Например, изучение взаимодействий родителей с ребенком показало существенные различия в воспитании мальчиков и девочек, даже когда сами родители считают, что их отношение к тем и другим одинаковое. Все используемые маленькими детьми игрушки, книжки с картинками и телевизионные программы стремятся подчеркнуть различия мужских и женских признаков. Хотя ситуация несколько меняется, в целом мужские характеры численно превосходят женские в большинстве детских книг, сказок, программ ТВ и фильмах. Герои-мужчины играют в основном более активные, опасные, полные приключений роли, в то время как женщины изображаются пассивными, выжидающими, привязанными к дому ( Weitzman et al. 1972; Zammuner 1987; Davies 1991). Исследователи-феминисты показали, каким образом культурные и медийные продукты, обращенные к молодой аудитории, включают традиционное отношение к гендеру и тем типам целей и амбиций, которые ожидаются от мальчиков и девочек.

Ясно, что гендерная социализация очень мощна и отказ от нее может быть разрушительным. Как только гендер «присвоен», общество ожидает, что индивиды будут действовать как «женщины» и «мужчины». Эти ожидания реализуются и воспроизводятся в практике повседневной жизни ( Lorber 1994; Bourdieu 1990).

В последние годы все большее число социологов подвергает критике теорию социализации и гендерных ролей. Вместо того чтобы рассматривать пол как биологически детерминированную данность, а гендер — как результат культурного совершенствования, эти ученые полагают, что мы должны рассматривать и пол , и гендер как социально созданные продукты. Не только гендер есть чисто социальная конструкция, в которой отсутствует фиксированная «сущность», но и само человеческое тело подвержено действию социальных сил, которые разными способами формируют и изменяют его. Мы можем придать нашим телам такой облик, который бросает вызов всему, что обычно рассматривается как «естественное». Люди могут строить и перестраивать свои тела как хотят — начиная от культуризма, диеты, пирсинга и индивидуальных манер до пластической хирургии и операций по изменению пола. Технологии размывают границы наших физических тел. Поэтому, говорят ученые, человеческое тело и биология не являются «данностями», а подвержены влиянию человеческого фактора и персонального выбора в рамках разных социальных контекстов.

Согласно такой перспективе, те ученые, которые концентрируют внимание на гендерных ролях и ролевому обучению, неявно соглашаются, что биологическая основа гендерных различий существует . В подходе, основанном на социализации, биологические различия между полами представляют каркас, который затем «культурно обрабатывается» самим обществом. В противоположность этому подходу, теоретики, которые верят в социальную конструкцию пола и гендера, отрицают всякую биологическую основу гендерных различий. Как утверждают эти ученые, гендерные особенности возникают в связи с осознанными половыми различиями в обществе и, в свою очередь, помогают формировать эти различия. Например, общество, в котором идеи мужественности характеризуются физической силой и «крутыми» манерами, будет поощрять мужчин культивировать специфический вид тела и особый набор манер. Другими словами, гендерные особенности и половые различия в телах отдельных людей неразрывно связаны ( Connell 1987; Butler J. 1999; Scott and Morgan 1993).

────────────────────────────┐

■ Гендерная идентичность. Две теории

Две ведущие теории, объясняющие формирование гендерной идентичности, рассматривают эмоциональную динамику отношений между детьми и их воспитателями. Согласно таким взглядам, гендерные различия не есть результат биологической предопределенности, а формируются «бессознательно» в течение самых первых лет жизни.

Вероятно, оказавшая самое сильное влияние и в то же время самая противоречивая теория развития половой индивидуальности принадлежит Зигмунду Фрейду. Согласно Фрейду, изучение половых различий детьми в младенческом и раннем детском возрасте основывается на наличии или отсутствии пениса. Сказать «у меня есть пенис» — то же самое, что сказать «я мальчик»; утверждение «я девочка» равносильно «у меня нет пениса». Фрейд подчеркивает, что в данном случае это не просто анатомические различия; наличие или отсутствие пениса символизирует мужественность или женственность.

В возрасте от четырех до пяти лет, утверждает эта теория, мальчик якобы испытывает чувство угрозы со стороны отца, требующего послушания и дисциплины. Поэтому ребенку кажется, что отец намерен лишить его пениса. Отчасти сознательно, но главным образом на подсознательном уровне, мальчик начинает рассматривать своего отца как соперника в борьбе за расположение матери. Подавляя эротические чувства к своей матери и считая своего отца существом высшего порядка, мальчик идентифицирует себя с отцом и узнает, что принадлежит к мужскому полу. Мальчик отказывается от любви к своей матери из-за бессознательного страха быть подвергнутым кастрации собственным отцом. Девочки, с другой стороны, предположительно испытывают «зависть к пенису», поскольку сами не обладают таким заметным органом, который отличает мальчиков. Мать теряет авторитет в глазах девочки, так как у нее нет пениса, равно как и шансов на его появление. Когда девочка идентифицирует себя со своей матерью, она перенимает у нее подчиненную жизненную позицию, связанную с признанием себя «существом второго порядка».