Уильям Уорнер - Живые и мёртвые

Мыслям и чувствам относительно невидимого знака может придаваться в обществе объективная форма видимых символов. Сформированный культурой (или естественно сформировавшийся) образ ритуального объекта — например, креста или животного тотема, — может стать конвенциональной проекцией внутреннего состояния чувств и представлений. Как только устанавливается такая взаимосвязь, этот мысленный образ и его объект могут становиться средствами стимулирования, приободрения и воспроизведения данных чувств и представлений в тех людях, в которых уже установилось данное смысловое сочленение, ибо люди нуждаются в знаках как внешних формах, необходимых для организации и придания ощущения реальности тем чувствам и представлениям, которые наводняют их душевную жизнь. Конкретные знаки, обладающие непосредственно очевидной и постоянно подтверждаемой достоверностью для чувств интерпретатора, принадлежат к миру чувственно воспринимаемой «реальности». Они являются не только знаками, но и объектами. Сознательное «признание» некой «объективной» реальности, находящейся за пределами «субъективного» «я», — базисной категориальной дихотомии нашей культуры, в которой значение интерпретируемого воспринимается как нечто привходящее в интерпретатора извне , — опасным образом скрывает другой фундаментальный факт, состоящий в том, что человек, будучи продуктом своей культуры и особью своего вида, сам наделяет их значением. Имеет место инвестирование человеческого «я» в знак. «Я», выражающее врожденные импульсивные потребности организма, переживаемые в границах культуры, видоизменило их и подчинило своим ограничениям и расширениям. Конкретная чувственно воспринимаемая реальность знака-объекта укрепляет веру человека в нематериальные образы, снижая у него тем самым тревогу и повышая чувство безопасности.

Знаки отличаются друг от друга ясностью определения, строгостью фиксации, а также силой и долговечностью структурной формы, варьируя от знаков, обладающих крайней ригидностью, жесткостью и устойчивостью во времени, до таких знаков, чья структура настолько неуловима и лишена определенности (как с точки зрения единообразия, так и с точки зрения временной устойчивости), что они представляются едва ли не выходящими за пределы какого бы то ни было наблюдения и научного исследования. Тем не менее последние формы знаков, подобные мимолетным теням, возникая хоть на мгновение в стремительном потоке человеческого сознания или в изменчивых эмоциях толпы, являются реальными, значимыми и фундаментальными компонентами человеческого символизма. Образы, мелькающие в быстролетных грезах, смутные фантазии, спутанные остатки последнего ночного сновидения символически столь же реальны, в качестве индикаторов значений столь же точны и в качестве передатчиков чувств и представлений столь же значимы, как и тот символический механизм с его взаимозаменяемыми и заполняемыми вместилищами, который мы именуем календарем.

Интенсивность негативного или позитивного аффекта, разряжаемого в знаке, варьирует в зависимости от разных индивидов, социальных контекстов и уровней осознания. Для измерения степени его интенсивности могут быть использованы различные методы исследования, в том числе интервьюирование, проективные методики и шкалы установок.

Когда знаки наделяются значениями в контексте внутреннего мира индивида, вся символическая деятельность является приватной и скрытой. Когда значения вкладываются в знаки в контексте того внешнего мира, в котором индивид существует, «все» это протекает публично. Такие значения могут не принимать в расчет время, пространство и логические категории, поскольку они нелогичны, а их значимость зависит от социальных логик. Это значит, что их структура и конечная достоверность опираются на тот порядок, который обеспечивается социальной и видовой системами. Дискуссии по поводу Церкви и Христа, ее Жениха, используют символы и социальную логику, базирующуюся на структуре семьи и видовой жизни, которую она организует. Их допущения и выводы — это человеческие понимания, основанные на опыте, почерпнутом из этих контекстов.

Значения могут также пренебрегать категориями пространства и времени при помощи логических методов, когда атрибутируемое значимо прежде всего потому, что оно, насколько людям «известно», пребывает вне времени и пространства. Вечная природа Бога, принимаемая на веру вневременная и внепространственная природа красоты и истины, «экзистенция» некоторых философов находятся вне значений пространства и времени.

Проанализируем некоторые типы значимых актов, которые должен принимать в расчет аналитик, когда исследует наделение знаков значением в контекстах действия. Значение может быть направлено вовнутрь. Контекст, в котором может интерпретироваться слово «мать», неизбежно связан с мыслями о собственной матери; они могут быть наполнены чувствами боли, печали и вины. Либо направленность может быть внешней. Знак «мать» может интерпретироваться в публичном контексте и обозначать «мать Ф. Д. Р.» [283] Ф.Д.Р. — Франклин Делано Рузвельт.

Если значение обладает местоположением в пространстве и времени, то полезно было бы использовать несколько аналитических типов. Наша культура делит время на прошлое, настоящее и будущее; пространство же оно делит на непосредственное здесь и местоположения все большей удаленности. В повседневной жизни эти два разделения комбинируются в такие значения, как «здесь и сейчас» и «где-то и когда-то».

Значения могут присваиваться знакам нелогически и использоваться в таких контекстах, где время и пространство в расчет не принимаются, а направленности вовнутрь и вовне смешаны [52 b ]. Многие фантазии, знаки сновидений и религиозные символы обладают именно таким характером [69 а ]. Внимание знакам может уделяться в контекстах, находящихся вне интерпретатора, которые наделяют означаемое значением «здесь и сейчас». Слова, жесты и прочие знаки при их употреблении частично или целиком обозначают непосредственный контекст действия. Джентльмен кланяется и целует руку даме в гостиной на официальном приеме. Менеджер, одетый в белую сорочку, галстук и деловой костюм, отдает распоряжения рабочему, одетому в замасленную спецовку. Бигги Малдун в Янки-Сити наносит мэру удар в челюсть прямо в кабинете Его Превосходительства в здании муниципалитета. Поцелуй, поклон, распоряжение, удар в челюсть — все это знаки, чьи значения следует искать в «здесь и сейчас» непосредственного контекста. Более широкая же их значимость локализована в других местах и временах.