Энтони Гидденс - Трансформация интимности

Открытие З. Фрейдом пластичной сексуальности, изложенное в его «Трех эссе», — это экстраординарное достижение, которое довольно сложным образом решает проблемы интерпретации мужского, равно как и женского, сексуального развития. Потому что это развитие, как описывает его Фрейд, основывается на «естественной» последовательности, в которой эротическая энергия направляется на специфические объекты в окружении ребенка. Если мы сделаем акцент на пластичной сексуальности и спросим, почему девочки должны скорее завидовать мальчикам, нежели воспринимать свой пол как нечто само собой разумеющейся предмет зависти, основанный на данном физическом качестве, то мы можем начать реконструировать источники «мужественности» несколько иным способом, чем это делает сам Фрейд.

Эдипов переход, краеугольный камень зрелого фрейдовского анализа психосексуального развития, не возникает значимым образом на страницах его «Трех эссе». Когда эта работа была написана, теория эдипова комплекса еще только формулировалась в рудиментарной форме. Поэтому идеи о том, что сексуальность не является внутренне присущим объектом и что мужская и женская сексуальность функционально эквивалентны, уступили место предположению о маскулинности и мужской сексуальности как норме (хотя Фрейд позднее модифицировал аргументы «Трех эссе» в свете развития последующих своих взглядов). Мальчики обладают определенным преимуществом в том, что их гениталии более доступно локализованы как источник эротической стимуляции. Сексуальное развитие — это угрожающее событие как для мальчиков, так и для девочек: будучи отчетливо видимым, пенис является также уязвимым местом, и соперничество мальчика со своим отцом становится основой крайне напряженной смеси утраты и достижения автономии. Однако маленькая девочка депривирована в более глубоком смысле вследствие того, что ее видимая неадекватность является внутренне присущим качеством ее существования. Она с самого начала лишена права обладания, потому что рождена «кастрированной»; ее гетеросексуальность приобретается лишь вторичным путем, поскольку она узнает, что никогда не будет обладать матерью, потому что у нее отсутствует пенис. Это не самая прямая дорога к женственности.

Задавая выдающуюся роль своего представления о зависти к пенису, работы Фрейда вряд ли могут служить источником вдохновения для феминистских авторов. Фактически столкновение между фрейдизмом и психоанализом проявило себя в качестве источника важных и оригинальных вкладов в психологическую и социальную теорию [160] Одно из лучших обсуждений этой темы см. в Teresa Brennan: Between Feminism and Psychoanalysis. — London: Routledge, 1989. .

Однако главное разделение развивалось между работами авторов — таких как Юлия Кристева, Люси Айригерей, — испытавших на себе влияние Жака Лакана и взглядов пост-структурализма, а также тех авторов — таких как Ненси Ходороу, Дороти Диннерштейн или Керол Джиллиген, — которые находились в большей степени под влиянием школы объектных отношений. В каком-то смысле различия между этими точками зрения глубокие, а в каком-то ими можно и пренебречь. Менее важным фактором является тот, который на поверхности вещей выглядит наиболее значительным: влияние пост-структурализма.

Я надеюсь, что читатель, незнакомый с этими материями, простит мне то прегрешение, что в следующих двух или трех параграфах будет применяться более требовательный словарь, нежели тот, которым я стремился пользоваться в остальных частях текста. В соответствии с пост-структуралистскими воззрениями ничто не имеет сущности; все структурировано в мобильной игре сигнифайеров [161] Signifier. Здесь нам представляется уместным процитировать «Пингвиновский словарь по социологии»: «Отправная точка семиотики — это различие между сигнифайером [ signifier — тот, кто передает значимое послание], обозначаемым [ signified — то, что обозначается] и знаком. Сигнифайером может быть физический объект, слово или какого-то рода картина. Обозначаемое — это мысленное понятие, показываемое сигнифайером. Знак — это связь между сигнифайером и обозначаемым». [ The Penguin Dictionary of Sociology, p. 218]. — Примеч. перев. .

Будучи преломленной через феминистские дебаты по поводу использования Фрейда, эта точка зрения становится выражением критики «эссенциализма». (Эссенциализм ( essentialism ) — точка зрения, что философия или наука способны достичь абсолютной истины и представить ее в виде неких сущностных (от essence — сущность) свойств исследуемых объектов. Сегодня этому понятию чаще придается негативный оттенок, поскольку акцент делается на временной или условной природе знания — примеч. перев. ).

Если определять значения негативно, через то, чем они не являются, тогда «сексуальная идентичность» и «самоидентичность» — это в более общем виде неправильные употребления терминов: они подразумевают ложное единство. Такой взгляд находит дальнейшую поддержку в утверждении Лакана о «расщеплении»: субъект демонстрирует себя лишь через ложное осознание.

Критика «эссенциализма», по моему мнению, в любом случае базируется на неуместном использовании теории языка [162] Anthony Giddens. Structuralism, post-structuralism and the production of culture, in Anthony Giddens and Jonathan Turner: Social Theory Today. — Cambridge: Polity, 1987. .

Значение, конечно, определяется через различие — но не в бесконечной игре сигнифайеров, а в прагматическом контексте использования.

Не существует абсолютно никаких причин, по которым на уровне логики признание контекстно-зависимой природы языка могло бы аннулировать целостность идентичности. Вопрос «эссенциализма» сбивает с толку, сохраняясь как эмпирический вопрос о том, насколько незначительной или фрагментарной является самоидентичность и насколько далеко простираются врожденные качества, с помощью которых стремятся дифференцировать мужчину и женщину.

Более последовательным является статус тезиса Лакана, присвоенный, по меньшей мере, некоторыми из феминистских авторов, о том, что женщины специфическим образом исключены из области символического языка как такового. Например, в соответствии с Айригерей, какой бы ни была ее критика Лакана, не существует экономии обозначений (в оригинале — signifying economy — примеч. перев. ) для женственного: женственность — это «дыра» в двояком смысле.

Однако эта позиция является артефактом связи тезисов Лакана между символическим и «законом отца», который не имеет основательных причин для того, чтобы принять его. Более правдоподобно было бы предположить — в соответствии с Н. Ходороу, — что «мужской язык», постольку, поскольку он существует, стремится быть более инструментальным и теоретическим, нежели язык женщин, но этот «мужской язык», будучи в некоторых отношениях ключевым, в такой же мере выражает депривацию, как и господство. Я буду опираться скорее на подход объектных отношений, нежели на подход Лакана. Тем не менее некоторые из акцентов феминистской теории последнего нужно выносить в голове — особенно его настойчивые утверждения относительно фрагментарного и противоречивого характера сексуальной идентичности. Если отбросить в сторону пост-структуралистскую линзу, не существует причин, по которым эти акценты не могут поддерживаться в перспективе объектных отношений.