Сергей Кучеренко - Хищные звери леса

Успокоился я только через час. Посветил в бойницу лучом мощного фонаря — солонец был пуст. Приоткрыл лаз и туда посветил — никого. Вылез, обошел вокруг засидки, увидел черный бугорок свежего тигриного помета и понял, что на солонце мне делать нечего, по крайней мере в эту ночь. Ее я коротал в засидке. Дремал, прислушиваясь сквозь сон к шорохам леса.

Чуть свет поднялся осмотреть солонец. Увидел густое переплетение следов изюбра, косули и тигра. "Кот" был крупный, судя по всему, хаживал сюда частенько. Нашел обглоданный череп изюбра с неповрежденными великолепными рогами и прихватил его. И так осторожно прохаживаясь вокруг солонца, я все-таки едва не наступил на тигра. Он спал под елью, положив голову щекой на вытянутые вперед лапы. Между нами было не более трех метров. Я увидел его белесые усы и ресницы, розоватую мочку носа, ухоженные бакенбарды, словно у солидного джентльмена.

На этот раз я взял себя в руки, тем более что помнил о карабине за плечом. И только я сделал шаг назад, как что-то хрустнуло под ногой, тигр медленно поднял голову, но, увидев, что я собираюсь отпрыгнуть, резко вскочил, рявкнул, мгновенно напружинился в решительном и несомненном намерении броситься на меня… Я закричал, что было сил, швырнул в тигра рогатым черепом, как мог, высоко подпрыгнул, широко расставив руки и ноги. Тигр уже не мог удержаться от прыжка, но, очевидно, я его все же если и не напугал, то во всяком случае "предупредил", что за последствия не ручаюсь, и он, молниеносно решив судьбу не испытывать, взметнулся, перемахнул через меня, а в ту единственную секунду, которая понадобилась мне для того, чтобы сдернуть с плеча карабин, оттянуть пуговку затвора и обернуться, он уже исчез в плотной зелени кустарника, и звуки его шагов раздавались где-то метрах в двадцати…

А на пути к засидке, в сотне метров от нее, я наткнулся на полусъеденную, уже с запахом, тушу здоровенного быка. Панты его были обглоданы по самые венчики. И мне стало ясно, почему так ревностно отнесся ко мне этот тигр — ведь я появился подозрительно близко от его добычи. И я понял, как близко был от смерти — холодок ее до сих пор не исчез".

Чувствую необходимость еще раз подчеркнуть: тигр человека не боится, но и не трогает; человек для тигра неприкосновенен. Но нужно все же к этому добавить: всякая встреча с тигром в тайге в той или иной мере опасна. И потому не ищите контактов с тигром, благоразумно уклоняйтесь от встреч, остерегайтесь его выслеживать, не испытывайте свою судьбу — тигр есть тигр.

Интересная деталь в поведении амурского тигра: в вынужденных нападениях он не убивает человека насмерть, хотя и калечит его основательно. Таких несчастий за последние сорок лет мне известно немало, но лишь в четырех случаях люди погибли. Одному разъярившийся тигр раздробил голову, отпрыгнув от наседавшей на него своры собак, другой умер от заражения крови: боясь разоблачения, он после нападения тигра, которого хотел поймать в петлю, не обратился в больницу, и двое погибли от неспровоцированного нападения хищников.

Совсем недавно, когда я писал эту книгу, рассказали мне вот что. Повадился тигр холодными зимними днями приходить на мусорную свалку близ таежного села и съедать свезенных туда павших "чушек". Однажды явился днем — его заметили два мужика. Тигр, ухватив в зубы поросенка, пошел в лес, мужики же, похваляясь друг перед другом смелостью, двинулись по его следам. Зверь положил поросенка, а через несколько секунд уложил на снег одного из преследователей. Тот, инстинктивно прикрывая горло, подставил тигру локоть, который сразу же оказался в широкой зубастой пасти. Но странно: тигр лишь очень осторожно прикусил локоть, будто собака хозяйскую руку… Тем бы и кончился этот инцидент, но, увидев, что от села мчатся люди на помощь, поверженный ниц решил показать себя настоящим мужчиной: стал кричать, брыкаться, бить рукой по морде тигра, а потом (неясно, от испуга или смелости) вознамерился выдавить тигру глаз. И тут же его рука хрустнула, как веточка.

Драматичны отношения тигра и человека, но не снимается проблема охраны редкостного и красивого зверя. Выход из положения — организация обширных заповедников, заказников и резервных лесов со строгим запретом охоты на их территории, увеличение поголовья диких копытных животных, ужесточение наказаний за самовольные отстрелы тигра.

Из-за резкого сокращения ареала и численности все восемь подвидов тигра были занесены в Красную книгу. Вернее, уже не восемь: на наших глазах исчезли три подвида — туранский, балийский и яванский, тревожит состояние популяций суматранского и китайского тигров. Более или менее благополучно положение лишь с бенгальским и амурским подвидами — и потому, что их поголовье возрастает, и потому, что в неволе — в зоопарках и цирках — их теперь достаточно много. Амурских тигров в неволе теперь в 4–5 раз больше, чем в уссурийских лесах, так что, надеемся, им не грозит полное исчезновение.

Тигр — великолепное творение природы, он заслуживает бережного отношения к себе. Наш амурский подвид нуждается в особо строгой охране, потому что на юге Дальнего Востока теперь находится последний резерват тигров Советского Союза. А представить уссурийскую тайгу без тигра так же трудно, как Антарктиду без пингвинов, Африку — без львов, а Арктику — без белых медведей.

Леопард

Было это на юге Приморского края в годы моей молодости. С группой друзей я охотился на косуль по первым ноябрьским снегам в горных дубняках Пограничного хребта. Слепило закатное солнце, сверкал искристой белизной снег, под легкими струями ветра о чем-то шептались сухие дубовые листья, безмолвно возвышались бурые скалы, а я устало поднимался по пологому склону и думал вовсе не об охоте.

Неожиданно для себя я остановился, еще не успев понять, что именно меня остановило. И вдруг увидел в 6–8 метрах от меня в кустах леспедецы большую желто-пятнистую кошачью голову с прижатыми ушами и устремленными на меня строгими, холодными, зеленовато-желтыми глазами. Когда наши взгляды встретились, зверь оскалил светло-желтые клыки и издал такой утробный басовитый рык, что меня обуял страх. В следующее мгновение я понял, что предо мною леопард, и, не поднимая карабина, снял предохранитель, нажал на спусковой крючок и припустился вниз по склону с такой резвостью, с какой никогда в лесу не бегал. Как часто бывает при поспешном бегстве, я за что-то зацепился, упал в снег и покатился кубарем. Поднявшись и смахнув снег, отерев лицо, оглянулся назад и метрах в пятидесяти увидел леопарда, что называется, в полный рост. Он стоял наискосок от меня, как бы в полупрофиль, привстав передними лапами на камень, и смотрел мне вслед, низко опустив голову, и медленно помахивал хвостом. Этот профиль гордого, сильного бесстрашного зверя так хорошо врезался в память, что и теперь, 30 лет спустя, я помню его очень хорошо.