Ирина Щербакова - По крупицам. Российские школьники об истории ХХ века. Сборник работ лауреатов Всероссийского конкурса исторических исследовательских работ старшеклассников «Человек в истории. Россия – XX век»

Чирвинский очень резко отзывался о новых партийных деятелях:

Понасажали в Главпрофобре портных да сапожников… те и громят высшую школу без всякого разбора и здравого смысла… требуют от нас заполнять бесконечные глупые анкеты, формы, заявки, а это все чепуха, мыльные пузыри … (из показаний Сердюченко).

С другой стороны – резко изменился и состав студентов, теперь на первый план выходят не их знания, а пролетарское происхождение. В вузы принимались даже лица с низшим образованием. Вот что об этом говорят газеты тех времен:

Официальные цифры рисуют процесс весьма быстрой пролетаризации ВУЗа. Так в этом году принято свыше 70 процентов рабочих, крестьян и их детей. Но, внимательно приглядевшись к живым лицам, приходишь к выводу, что значительный процент «рабочих» составляет молодежь, весь производственный стаж которых – ученичество или фабзавуч. Таким образом, у нас из этих кадров выйдут инженеры, весьма слабо по прошлому своему знакомые с производством, с рабочей жизнью на фабрике и заводе.

По металлургическому Институту принято на первый курс 176 человек, из них 72 проц. окончивших рабочие курсы по подготовке в ВУЗ’ы.

Какого качества было образование, полученное на рабфаке, можно себе представить, но и его урезают:

Кончим рабфак в два года. С января 1931 года на первом курсе рабфака оформилась группа ударников в количестве 30 человек, которые приняли обязательство проработать в 2 года трехгодичную программу.

Кто пришел в вуз? Рабочие, крестьяне, стремящиеся к знаниям? Кто-то – да, а кто-то был отправлен в вуз без его желания. Чирвинский очень переживал из-за этого:

Силой хватают рабочих и батраков, сажают их без экзаменов в вузы, а они арифметики не знают, смотрят на учебу как на принудиловку и при первом случае сбегают (из показаний Сердюченко).

Малообразованная пролетарская молодежь, пришедшая в вузы, начала указывать преподавателям, как и чему их учить, что также поощрялось прессой. Студенты диктуют преподавателям, как читать лекции, требуют не только менять программы, но и каяться в своих заблуждениях.

Реакционная профессура сопротивляется перестройке. Развернуть широкую самокритику вокруг работы всех кафедр. Не удовлетворительны выступления профессоров Зимина и Новопокровского. Они вместо практической разработки вопросов перестройки своих дисциплин на марксистско-ленинской основе занялись малозначащими и несущественными для поставленной задачи рассуждениями (Молот. 1931. 19 апреля).

Если же преподаватель начинает упорствовать в своих заблуждениях, то начинается его проработка. Сначала на собраниях в институте: «Материал сегодняшней проработки в нашей газете показывает, что классовый враг в лице реакционной профессуры еще не сдался…»

Затем все это выливается на страницы газет. Иногда на одного человека обрушивался целый вал критики. Примером такой компании может стать серия статей, посвященная доценту Семянникову. В статье «Невежество или вредительство» преподавателя обвиняют в том, что на него

…влияет очень мало бурный революционный процесс в сельском хозяйстве, а также жесточайшая идеологическая борьба против Чаянова и чаяновщины. Автор смотрит на все это с высоты большого специалиста, ставящего задачу дать технику организации хозяйства, независимо от экономической структуры, технику, одинаково якобы применимую и в условиях буржуазного общества и в СССР. Непонимание зависимости техники и организации сельского хозяйства от общественно-социальных форм особенно странно со стороны доцента Семянникова.

Далее следуют подпункты обвинения: «автор не заметил пятилетку», «кулацкие установки», «диалектика без диалектики».

Сигнал был принят. Через несколько дней выходит статья «Разобьем последние позиции классового врага» с подзаголовком: «разоблачение доцента Семянникова еще раз подтверждает, что теперь же необходимо развернуть массовый общественный пересмотр программ по всем дисциплинам». В той же газете от 10 февраля было сообщение о том, что «совет общественных кафедр водного института, разобрав статью и программу доцента Семянникова, постановил снять его с работы в водном институте». А далее появляется статья самого Семянникова «В порядке самокритики», где он, признавая ошибки в составлении программы, уверяет, что в его действиях нет злого умысла, и напоминает о своей роли в борьбе за проведение «партийной и советской линии» в вузах, за что он получил «немало ударов от реакционной и контрреволюционной профессуры». И тут же комментарий редакции к этому письму: «Считаем, что доцент Семянников еще недостаточно полно разоблачил свои политические ошибки. Ждем более глубокой критики».

Из показаний Сердюченко:

Чирвинский не раз говорил: «Студенты совсем сорвались с цепи, сплошная наглость: кристаллографии и математики не сдали, а разбирают, нужен ли им предмет на четвертый курс, сокращают программы. А все потому, что знаний у них нет, башка не варит, вот и хотят трудные предметы выкинуть».

Студенты платили преподавателям тем, что прорабатывали их, писали жалобы, статьи в газету. Причина такого противостояния понятна. В вузы пришли люди неподготовленные, плохо понимающие материал лекций. Они требовали давать им поменьше теории, увеличить практические занятия, ввести дополнительные часы. А старые профессора были не готовы к такой работе, они видели, как снижается уровень институтского образования, считали, что без теоретических знаний невозможно освоение специальности. Но советской власти не нужны были специалисты с энциклопедическими знаниями. Началось сокращение программ, было выдвинуто требование выпускать новых специалистов в ускоренном темпе. Между вузами объявляется соревнование: «Кто быстрее?».

Одной из задач этого соревнования было сокращение сроков обучения в вузе. Стране срочно требовались специалисты, пусть даже недоученные. Чем эта погоня за темпами закончится, на тот момент никто не думал:

Группой был выработан встречный учебно-производственный план, сокращающий на 20 дней настоящий академический год. Эти 20 дней должны пойти на расширение производственного обучения.

В газете регулярно появляются статьи с требованиями к преподавателям включиться в соревнование, заняться пересмотром своих программ в сторону увеличения темпов и сокращения теоретической части. Приводятся положительные примеры «правильных» преподавателей и показывается, что будет с теми, кто страдает «темпобоязнью»:

В ударной борьбе за кадры не может быть научного работника, не выполняющего активно обязательств по соцсоревнованию. На рабфаке при институте водного хозяйства и мелиорации работал в качестве преподавателя физики Карапачинский. Он строил работу так, что вселял неверие в силы студентов рабфака, особенно рабочей прослойки, в части преодоления различных дисциплин. Своим грубым отношением Карапачинский отбивал охоту учиться. Когда комиссия по соцсоревнованию одного из курсов попросила Карапачинского прийти на заседание для обсуждения успеваемости студентов, он заявил: «Мне соцсоревнование не нужно. Соревнуйтесь, а я и так все знаю».