Наталия Гречук - Петербург. Застывшие мгновения. История города в фотографиях Карла Буллы и его современников

Традиция предоставлять остров для публичных гуляний сохранилась и при августейших его хозяевах. К примеру, ежегодно «народными праздниками» с фейерверками отмечались: 22 июля тезоименитство матери Александра I Марии Федоровны, 1 июля жены Николая I Александры Федоровны…

И в не «царские» дни» приезжала сюда погулять у взморья богатая публика «целыми обществами», благо простору было достаточно – частных дач на острове не имелось. Весьма весело было тут летом: по соседству, в Новой деревне стояли лагерем кавалергарды, играл оркестр. Зимою же устраивалось катание на санях…

Особенно любили петербуржцы выходящий на залив мыс Елагина острова. Называли его «мыском», «стрелкою», а то и по-французски: la pointe. Здесь любители красот природы из года в год любовались по вечерам «захождением солнца». То был своего рода ритуал, признак хорошего тона. Поэт Алексей Апухтин в 1870 году даже посвятил этому стихотворение «A la pointe»…

После октября 1917 года Елагин остров попал к новому хозяину – Петроградскому отделу коммунального хозяйства. Однако в гражданскую войну Откомхозу было не до Елагина, а петроградцам не до гуляний. Остров пустовал. А в начале 1925 года перешел он в ведение ленинградского отделения Главнауки «как исторический памятник». Вовремя вспомнили, что дворцовый ансамбль для Елагина острова создавал великий Росси!

Поначалу «исторический памятник» просто сохраняли, а потом пришла мысль его использовать, как и прежде, для отдыха и гулянья горожан. Тем более что они и без того самостийно его осваивали заново…

К концу 1920-х годов заговорили о том, что Ленинграду необходим парк культуры и отдыха. В печати разгорелась дискуссия: каким ему быть, где располагаться. Предлагались Васильевский остров у залива, Аптекарский, Каменный, Петровский, Крестовский острова, Удельнинский парк… Остановились на том, что «ПКиО» надо разместить на Елагином, Каменном и Крестовском островах. Последние два, как писал журнал «Юный пролетарий», в этом плане уже отвечали назначению – на Каменном действовали дома отдыха и санатории, Крестовский заняли спортсмены. Очередь оставалась за преображением Елагина. Для проведения работ создали специальное Управление парка культуры и отдыха.

7 августа 1932 года городские газеты сообщили о том, что Елагин остров – «часть грандиозного культурного комбината» – вступил в строй.

С той поры трудящегося горожанина ждал на Елагином отдых на любой вкус. Можно было посмотреть спектакль в летнем театре, потанцевать, зайти в звуковой кинотеатр, прыгнуть с парашютной вышки, отправиться в «зону пикников для свободного отдыха рабочей семьи» – здесь даже предлагались чайники с горячим чаем. Или подремать в шезлонге, просто поваляться на траве на отведенной поляне…

При деньгах же можно было отправиться и в ресторан «поплавок», что на нашем снимке 1937 года.

Хоть и отводилась тогда Елагину острову роль лишь «зоны пассивного отдыха», а все равно здесь всегда было многолюднее и шумнее, чем на Каменном и Крестовском.

А теперь из всех трех один, Елагин, и остался служить для отдыха горожан…

На этот пароль – Летний сад – может быть только единственный возможный отклик: Петербург. Потому что нигде в мире другого такого нет. Ровесник самого города (год разницы не в счет!), он так же известен и так же знаменит. Разве только вид его несколько менялся за истекшие столетия. Вот и эту часовню в ограде, на месте покушения на Александра II, уже мало кто теперь вспомнит, ее разобрали в 1931 году.

Сад называли «вертоградом царским», а могли, как фельетонист «Всемирной иллюстрации», посчитать «чопорным, на костылях старичком»… Но все петербуржцы единодушно считали Летний, лучшим садом столицы.

«Вертоградом царским» устроенный Петром Летний сад оставался полвека – в те времена, чтобы попасть туда на торжество или маскарад, требовалось царское приглашение.

Но «Маия 24 дня» 1756 года «петрова дщерь Елисавета» через дежурного генерал-адъютанта А.Б. Бутурлина объявила свою милость – разрешила по четвергам и воскресеньям пускать в «придворные сады избранную публику». Повелев при этом: «кои будут неопрятны, то есть волосы не убраны, платки на шеи и в сапогах, также в серых кафтанах и из купцов с бородами, а женщины в русском платье, в чепчиках и в прочих тому подобных простых платьях отнюдь не пускать»…

Избранная публика в дозволенные дни чинно прогуливалась по аллеям, любуясь садом и собою. Видно, других развлечений тут долго еще не было, если сенсацией однажды стало появление в Летнем воспитанниц Смольного института. Прежде строгих затворниц смолянок в один из майских дней 1773 года впервые за историю института вывезли за его пределы. Как писали тогда «С.-Петербургские ведомости», они привлекли все внимание «гуляльщиков», их сопровождала «толпа глазеющих», которые говорили с девицами «о разных материях» и отмечали их «благородную незастенчивость»…

Но время шло, и Летний сад становился все доступнее и привлекательнее. «Собрание публики бывает ежедневно весьма многочисленное», – сообщала «Северная пчела» в апреле 1827 года. Теперь тут можно было не только гулять пешком, но и ездить верхом и даже на кабриолетах!

А в старинном гроте оборудовали «кофейный дом, снабженный всеми лучшими припасами для завтраков и прохладительными напитками».

Однако «гуляльщикам» приходилось все чаще запасаться деньгами, чтобы провести время в саду. Тем более вечером, когда вход был платным – так сад ограждали от простонародья. Но и днем тут могли взять с посетителей плату, к примеру, «за посмотр» какого-нибудь состязания. Так, осенью 1827 года, когда соревновались в Летнем саду «скороходы» Сальман и Павловский, посетители платили не только за кресла и стулья, но и «за стояние», стоившее рубль! И в 1832 году некий чиновник, подписавший свое письмо в «Северную пчелу» псевдонимом «Le faneur de dimanche» («Прогуливающийся по воскресеньям»), жаловался, что уже третий раз лишен возможности гулять в саду «безденежно», поскольку там «бегает за деньги г. N»…

Впрочем, устраивались в Летнем и не столь принудительные развлечения и удовольствия. По аллеям ходили разносчики, торгующие фруктами и «конфектами», – покупай, если есть деньги и охота! (Но специальный приказ полиции оговаривал условие: чтобы разносчики работали не «с улицы», а по найму у содержателя кофейного домика.)

По словам «Голоса», летом 1865 года некий антрепренер устроил в саду для детей «не старее 12 лет» катание на козах за пятачок в один конец… В 1882 году арендовал Летний сад предприниматель Балашев, который по примеру садов заграничных завел тут «павильоны для определения веса тела желающих, силы, емкости легких и т. п.» За один только июнь, сообщали «Биржевые ведомости», в балашевских павильонах побывало до 6 тысяч человек: «средний вес взвешивавшихся был 150–160 фунтов». (Неужто так худы были тогда зажиточные петербуржцы, едва переваливали за 60 килограммов?)