Леонид Медведко - Восток – дело близкое. Иерусалим – святое

Накануне конференции в Сан-Франциско президент НСОА М. Мендельсон действительно направил соответствующие телеграммы руководителям всех ведущих государств мира. В телеграмме Сталину содержалось предложение заменить подмандатный статус английской колонии Палестины «статусом еврейского государства… под временным международным контролем, если будет это необходимо». В специально подготовленной для Сталина записке МИД, озаглавленной «Палестинский вопрос», заранее предсказывалось, что он не может быть разрешен «без ущемления прав и желаний евреев либо арабов, а может быть, и тех, и других». Указывалось в то же время, что английское правительство и администрация США подвержены «влиянию как арабских государств, так и в еще большей степени мирового еврейства». За решение этой проблемы, «скорее всего, мог бы взяться СССР». То обстоятельство, что Москва свободна «как от арабского, так и от еврейского влияния», давало ей право сделать заявку на предоставление Советскому Союзу «временной опеки над Палестиной до более радикального разрешения этой проблемы». В записке допускалось, что заявка Москвы будет отклонена. Слишком тесно на Святой земле переплетаются не только этнические и конфессиональные противоречия, но и проблемы военной стратегии, прежде всего нефти, ибо Палестина «охраняет подступы к Суэцкому каналу и имеет на своей территории выходы (то есть трубопроводы) для транспортировки иракской нефти». В случае возможного отклонения советской заявки предлагалось передать Палестину «под коллективную опеку трех государств – СССР, США и Англии».

Кстати, во многом схожая модель не только решения палестинской проблемы, но и послевоенного устройства Ливии выдвигалась после ухода оттуда итальянцев. Но она была отвергнута по тем же соображениям военной стратегии, нефти и начавшегося вскоре нового раунда холодной войны. Авторам записки шестидесятилетней давности не откажешь в прозорливости. По истечении этого срока палестинская проблема стала для ООН первым и одним из самых сложных испытаний. Поиски ее разрешения опять привели к коллективным усилиям так называемого «ближневосточного квартета». Теперь к нему подключились сама ООН, Европейский союз (включающий ту же Англию) и два по-прежнему ведущих игрока в мировой политике – Россия и США. Палестинский вопрос, завязавшийся в запутанный, еще более сложный ближневосточный узел за прошедшие шесть десятилетий, перерос в глобальную войну с терроризмом. Еще теснее он стал увязываться не только с нефтью Ирака, но и Ирана, Средней Азии и Кавказа.

На Тегеранской, а позднее и на Ялтинской конференциях их участники – Сталин, Рузвельт и Черчилль – уже тогда затрагивали ближневосточные проблемы без включения их в официальную повестку дня. О Турции, Иране, Ираке, косвенно и о Палестине речь заходила только в контексте безопасного обеспечения транспортировки грузов, завершения войны и послевоенного устройства мира.

В январе 1943 года формально Ирак первым среди арабских стран объявил войну Германии и другим странам Оси. Вслед за Багдадом установили дипломатические отношения с Москвой Сирия и Ливан (соответственно – в июле и августе 1943 года). Но как в Иране, так и в Саудовской Аравии и Египте по-прежнему активно действовала немецкая агентура. Изгнанный из Ирана главный ее координатор на Ближнем Востоке Ф. Граб, организовавший там несколько взрывов нефтепроводов, долгое время находил себе прибежище в Саудовской Аравии, где вместе со своими агентами действовал во время хаджа среди мусульманских паломников. Но этим их подрывная деятельность против англичан не ограничивалась. Немецкая агентура была причастна к организации разных диверсий и взрывов на нефтепромыслах. Об этом обстоятельно поведал в своих мемуарах британский советник при саудовском дворе Джон Филби.

Что касается Ирана, где Рузвельт и Черчилль после долгих переговоров и обмена посланиями согласились провести в Тегеране встречу со Сталиным, то правительство Реза-Шаха лишь чисто формально провозглашало нейтралитет. Фактически Иран долгое время оставался главным плацдармом подрывной деятельности нацистской агентуры на Ближнем и Среднем Востоке: шпионы под видом инженеров, техников, туристов, чиновников вели подрывную работу в государственных учреждениях и на военных предприятиях. Там же были созданы многочисленные группы диверсантов из белогвардейцев, дашнаков и мусаватистов для заброски их на Северный Кавказ и в Туркмению. В пограничных с СССР районах собирались разведывательные данные, устраивались тайные склады оружия и взрывчатки. Оттуда велись подпольные радиопередачи. В стране шла подготовка кадров из местных фашистов. Из проживавших в Тегеране немцев создавались особые военизированные формирования. Вместе с профашистски настроенной частью иранского офицерства они готовили военный переворот в случае отказа правительства Ирана вступить в войну против СССР. Германский посол в Иране бригаденфюрер СС Эттель обещал Реза-Шаху помощь, но вначале он настаивал на предоставлении немецкой авиации баз на территории страны. С этой целью Иран тайно посещал шеф гитлеровского абвера адмирал Канарис.

Как мне рассказывал уже в 1970-х годах генерал армии П.И. Ивашутин, возглавлявший в описываемый период особый отдел и контрразведку Крымского и Северо-Кавказского фронтов, Москва трижды предупреждала правительство Реза-Шаха относительно угрозы, создаваемой действиями нацистской агентуры как интересам СССР, так и его союзников. Ни шах, ни его правительство не сделали из этого должных выводов. Советское правительство по согласованию с Лондоном вынуждено было ввести 25 августа 1941 года свои войска на территорию Ирана. Одновременно на юг страны были введены и британские войска. Лондон проявлял особое беспокойство не столько по поводу происков немцев в Иране, сколько создаваемой ими угрозы источникам снабжения нефтью из Ирана и Персидского залива. Вступление союзных войск в Иран, помимо экономического (контроль над нефтью) и политического (пресечение действий нацистской агентуры и ликвидация потенциального плацдарма германских авантюр), имело также большое военно-стратегическое значение.

Заключенный в январе 1942 года англо-советско-иранский договор гарантировал использование железных и шоссейных дорог Ирана для транспортировки через Суэц и Персидский залив военных грузов союзников в СССР.

В августе 1943 года, незадолго до открытия Тегеранской конференции Большой тройки и в самый разгар кампании по выборам в новый меджлис, немецкая агентура была обезглавлена. В Тегеране были арестованы немецкий разведчик Майер и участники операции, выразительно названной «Миллион туманов». Следом начались аресты других немецких шпионов и связанных с ними профашистски настроенных иранцев. Лишь в сентябре 1943 года Иран официально объявил войну Германии (мотивировка: в Иран якобы заброшено большое число агентов-парашютистов). Но самой крупной, к счастью, провалившейся операцией германской разведки в Иране была высадка в ноябре этого же года в район Шираза восьми парашютистов-эсэсовцев. На них возлагалась задача с началом в Тегеране конференции руководителей СССР, США и Англии проникнуть в столицу Ирана и, переодевшись в костюмы кочевников-курдов, совершить убийство Сталина, Рузвельта и Черчилля. Благодаря бдительности советской контрразведки эта операция под кодовым названием «Вайтшпрунг» («Дальний прыжок») была сорвана. Кашкайцы, скрывавшие других диверсантов, в начале 1944 года выдали их англичанам.